В крепком доме, где у всех забота,
чтобы был ты счастлив и здоров,
страшное предчувствуется что-то:
близкое крушение миров.

А в какой-нибудь лихой палатке
в двух шагах от божьего крыльца,
одинок и — мало! — в лихорадке,
чувствуешь, что миру нет конца…

Это — не о буре и покое,
но о том, что быт не виноват:
долг людской, прозренье нелюдское
там живут, где могут и хотят.

Своих бы не узнали брадобреи,
что прежде стригли Ямну и Пиррей:
ведь златокудры греки и евреи!
И грек сегодня чёрен, и еврей.

История обуглила их кудри.
Захватчики их жён не берегли.
Свидетельства о том не так уж скудны
и — налицо. Столетья протекли,
и яркий свет в античных шевелюрах
сменился тьмой. И что о том жалеть?
Забудь про то, как серых и каурых
кападокийская хлестала плеть.
Похоже, все народы друг пред другом
… показать весь текст …

Я поспорил с весёлым буддистом.
Он упрямо стоял на своём:
дух мой будет счастливым, лучистым,
с предыдущим простясь бытиём.

Я сказал: — Но товарищей жалко!
И другая страшна мне родня.
Средь своих бы ни шатко, ни валко
повторяться до судного дня…

Он сказал: — Судный день — предрассудок.
Мы и божьим не верим весам.
Семью семь перемаявшись суток,
мать и родину выберешь сам…
… показать весь текст …