Двое стариков. Он и она. Им под девяносто. Из дома не выходят — страшно. Если один упадет, то второй не поднимет. Придется на улице кричать и плакать. Дома сидеть безопасно.
У них замечательная дочь. Она закончила школу с золотой медалью. И в университете получила красный диплом. И муж у нее чудесный. Очень трудолюбивый.
Они воспитали дочку, тоже очень умную. Как мама. И золотая медаль, и красный диплом.
Старикам хорошо живется. Дочь бывает раз в неделю. Придет, померит давление, в магазин сходит. Больше тридцати минут не сидит.
Она полагает, что сентиментальничать со стариками нельзя: на шею сядут. Только дашь поблажку, они раскапризничаются. Придется таскать их по врачам, покупать кучу ненужных лекарств. Девяностолетние родители не понимают, что от старости не вылечиться.
Следующий момент — еда. Надо делать так: что купил, пусть то и едят. Нечего в еде копаться!
По теории дочери так получается: когда дети малые, их надо серьезно воспитывать. Не потакать слабостям. Капризный ребенок превращается в тирана. Слабину дашь — сам потом пожалеешь. Сто раз пожалеешь.
И со стариками точно так же. Только позволь им «разгундоситься» — рад не будешь. Тиранами станут. Приучишь к ежедневным звонкам, раз не позвонишь, пропустишь звонок — будут слезы, сопли и укоры. А еще давление поднимется. Кто виноват? Сам виноват. Нечего названивать.
Уютно.
То же самое и с визитами. Привыкнут, что ты каждый день приходишь, то всё — туши свет. Они, старики, тебя со свету сживут. И ты лишишься всяческой личной жизни. Только их, стариков и будешь ублажать. Причем с каждым днем все больше и больше: со свету сживут!
— Понимаете, — говорит она всем. — Сюсюкать со старыми людьми нельзя. Они тут же разжалобятся. Будут себя жалеть. Плакать начнут и рано загнутся.
Другими словами, общение должно быть, как в армии. Суровым.
Приходит дочь и спрашивает: «Как спали и как ели?» Если начнутся жалобы, то она тут же им скажет: «А вы как думали? Девяносто лет — это вам не сорок». Старики испугаются и притихнут.
А дочь деловито измерит им давление. Затем заглянет в холодильник. Если там, по ее мнению, старая еда, она выбросит ее в унитаз. И заметит: «Сами приготовите или сделать вам»? Родители глазами поморгают и прошамкают, что сами.
Дочь покрутится и уйдет. И никаких сантиментов, чтобы ни стонов, ни жалоб, ни слез и ни соплей. Мужественно старость надо переживать — так отличница-дочь утверждает.
А старики счастливы. Потому что они до сих пор вместе. И Богу молятся, чтобы Он их прибрал сразу, вместе. Не по одному.
Они очень боятся дочь рассердить. Поэтому, когда она на пороге, они сразу замолкают. И отвечают на ее вопросы односложно, как в армии.
Старые родители, как правило, опасаются взрослых детей рассердить: схлопочешь.
Чай пить, не дрова рубить
Когда дочь уйдет, к старикам приходит соседка Света. У нее мать в прошлом году померла. А отец еще раньше.
Света зайдет к ним в квартиру, как к себе домой. Пройдет на кухню быстрым шагом. Положит на стол, что принесла. Это могут быть пряники, печенье, пирожки с капустой — что угодно. И сама чайник на газ ставит.
У них — у троих — любимое занятие — чай пить. Пьют и почему-то смеются. А пожилым людям не полагается смеяться, по убеждению дочери. Только пожилые люди об этом со Светой забывают.
Света говорит, что бабушка очень на ее маму покойную похожа. А мама в детском доме выросла. И потом разных испытаний хлебнула. И Свете немного стыдно, что она недодала ей, маме, тепла.
Вот и приходит к старикам чай пить. Приходит тогда, когда у бабушки и у дедушки дочери нет. Вдруг ей не понравится эта сентиментальность, ведь со стариками нужно держать себя сурово, как в армии. Вдруг они раскапризничаются?