А он ей — ни цветов, ни песен, давно ни мысли о ней, ни звука,
А она для него — непролазные дебри, закрытая книга джунглей,
Расставались-смеялись, как дети в продлёнке: пора, отпусти мою руку,
Уходили без чувств и топтали ногами крамольные красные угли.
Проходили недели — не спеша еле-еле, — всё мечталось его окликнуть,
Всё мечталось придти под её балкон, бросить мелким камушком в окна.
Проходили недели, а они не сумели до конца к пустоте привыкнуть,
Чтоб, увидя её со спины/
его слишком близко — _совсем не дрогнуть.
Неудобно… Вокруг ходят люди, которых скоро уже не станет.
Беспредметно роняют взгляды в асфальт, каблуками выводят ноты.
Она думает: когда город умрёт, не оставив камня на камне,
Мне б хотелось остаться с ним безымянной, воздухом, сказкой о ком-то.
Она вслух говорит: я забуду тебя очень скоро — до первого снега, —
Тихо-тихо недавно было внутри, так откуда же столько шума?
А он смотрит в глаза на прощание и быстрым голосом: «Я начал бегать,
Полтора километра — каждое утро. Чтоб о тебе не думать.»