Сидел на нарах Карл Гудериан,
Попавший в плен, под нашим Сталинградом,
Мы выдержали танковый таран,
Ломая клинья, окружая гадов.

Он братом был тому Гудериану,
Что под Москвой в сражениях увяз,
«Блицкриг» сорвав, зализывая раны,
Назад отполз, не выполнив приказ.

Не знаю как, какими уж судьбами,
Попал в барак к ворам и сволочам,
Где высший Дойч столкнулся с матом лбами
И эсперанто новым зазвучал.

Воры его за кОреша признали,
Пришёлся немец, вообщем, ко двору,
Наколки сделать парня призывали,
На зоне без тату нельзя ворУ.

Он не хотел блатных татуировок,
«Что я родным в Германии скажу?
Где Кант и Гёте ввысь подняли слово,
Карл опустил его для куражу?!»

Но вот однажды случай спутал карты,
На зону Кольщик вышел экстра-класс,
Заткнув за пояс классиков Мон Мартра,
Даря шедевры до слезы из глаз.

Уговорила братия танкиста,
Дед обещал страну не посрамить,
Привычно выпивая граммов триста,
Рукою трезвой начинал творить.

Танк на груди у Карла, словно знамя,
И на немецком ниже «Гот мит унц»!
Что означает Бог, конечно, с нами,
В душе, а не на вышке, как тунгус.

Потом на бёдрах пушки две родились,
На животе: «Германия, превыше!»,
Вот и его просторы пригодились,
На теле голом всё, как на афише.

Затем старик, по фене напевая,
До вечера работал со спиною,
Закончил «Широка страна родная!»
И ваше племя будет жить с виною!

Промчались годы, прежняя прописка,
Стал танковым стратегом и поэтом,
Но никогда, никто из самых близких,
Не видел со спины его раздетым.

Всё потому, что Кольщик им в награду,
На ней такую создал панораму,
«Разгром немецких войск под Сталинградом!»
Спасибо, что глаза не видят срама!

24.03.08 г. Азов. Калушев Ю.Н. стихотворное переложение прозы
Игоря Губермана.