Вот друг, товарищ мой, сестра и брат, Бог мой, душа моя
Хочу сказать тебе:

Что в войнах, сражениях и спорах, даже разногласиях и распри
Нет победителей, нет поражённых, нет и войн самих, и нет царей и нет преклонных лет на то, потраченных впустую

Нет счастья побеждать. Нет горя и беды быть поверженным
От какой-то ерунды.

Есть Божья благодать и боль есть посильнее мук тех «игл под ногти», — быть другим отверженным, любимым и живым, но из-за страха, готов послать на эшафот и сестру и брата.

Такая боль за них, которых жду секундами и кровью истекаю
Равно, что быть в огне, не до конца сгореть, в мученье пребывая. Вот сравненье моё.

Так нет, наверное у них наверное не было, не знают святое слово Мать
Которая забыла, что убивать грешно, любить от страха ну негоже, слова сказать тому кто любит и любим — ничтожество, ничтожно.

И есть среди всего того, что называем жизнью мы, лишь время, неумолимо тикают часы, неумолимо двигается солнце от рассвета до заката, его лучи, его тепло — лови, пока жива ты и ни в чем не виновата.

Тебе Господь дал много так, но ты опять его гневишь его Величество, иль словом или делом, иль просто так, задумчиво глядишь, насколько ты ополоумела иль поумнела.

А может быть от тучи света иль яркой тьмы светлее стала, а может быть иметь тебе детей не надо, ведь так бывает, когда всем надо, так кому-то что-то не хватает, а может быть тебя Бог спас от смерти, дав тебе проводника, которого ты не первый год так сильно мучишь, что выжигать глаза железом ему не страшно, позволь заметить, может быть не ты, а кто-то где-то как-то думает так сильно о тебе и носит, ублажает и любит тебя так, что дождь идёт со смехом рядом солнца, а солнце улыбается тёплом дождя и раскрывает все твои оконца для счастье, тыж закрываешь их и не впускаешь и от того молчишь, сопишь, едой гнилой живот свой набиваешь, ворованной, ребенка в той еде гнилой ты зверем делаешь и тому ты потакаешь, но фирма веники не вяжет, преступный мир под зорким оком, но скоро их повяжут.

А надобно ли тебе вот это
Ведь ты не слышишь, ты опять глуха, ты не видишь ты ослепла, чувств нет, от ветра страха
И лишь недавно ты была жива, теперь ты идол, но не из камня, а навоза

…Но снова день и снова час, ты не скрываешь глаз ночами, темень гложет их, тебя ничто нигде никак все больше не тревожит

Ты одна, вся в забытьи, лежишь, дрожишь от страха, скована гипнозом рядом существ, которых человека назвать нельзя, лишь тени их, как черти без рогов, словно ты под их наркозом слепней, она кусают больно. Ты хочешь поискать того, что Бог на дал тебе, детей, стремглав летишь ты, а тем, кому нужней, важнее, но ты слепа, глуха не внемлешь. околела страхом в ледяное сердце… основа всех основ, запрограммирована теперь коммерцией

Забрезжил свет, опять рассвет, и толку в жизни той, твоеи больше нет

Ну почему сказал осел ИА
Да потому что Бог ему сказал произносить всего 2 буквы, он и кричит — «ИА ИА» ИЯ

Тебе же Бог дал больше, язык и уши, даже чувства, мысли, но ты как тот осел, забыла иль они все скисли