Посвящается подвигу 28- летнего гвардии лейтенната Александра Мамкина.
Шёл к концу тяжкий год сорок третий.
Постучалась беда в детский дом,
Что под По’лоцком… Собраны дети
В старом актовом зале, пустом.
Им фашисты тот час объявили:
«Надо раненых немцев спасать!»
Выбрав в списке десятки фамилий,
Тех детей, что всю кровь должны сдать.
Поразмыслил директор детдома:
«Тут „на жалость“ вояк не возьмёшь!»
Сделал шаг к офицеру седому:
«От них пользы — что ломаный грош!
Всё голодные дети, больные,
Заразить могут ваших солдат!
Чтобы выгоды были большие
Им лекарства, еду надо дать.
Да, ещё поселить в теплом месте,
Чтоб быстрей на поправку пошли! „" А старик то, умен и бесчестен!“ —
Хмыкнул нелюдь на горестный всхлип.
Убедительны были те речи!
Свято лгал пожилой человек…
Офицеру не стоит перечить,
Лишь бы только удался побег!
Поздней ночью, февральскою, вьюжной,
Уводил к партизанам детей,
Тот, кого все считали бездушным…
Старец вырвал ребят из когтей!
Шли бесшумно… Ни стона, ни звука…
Те, кто старше, несли малышей,
Завывала лишь злобная вьюга,
Подтолкнуть норовила взашей.
(Жажда жизни и вера в свободу,
Чудеса неземные творят…)
И в такую шальную погоду
Их нашёл партизанский отряд.
Обогреты, накормлены дети,
Надо срочно отправить всех в тыл.
Полетел самалет на рассвете,
А за ним и другой поспешил.
Рейс девятый. В кабине пилота
Молодой боевой офицер,
Что сроднился давно с самолётом,
Для мальчишек он — славный пример!
Перелет через линию фронта…
Был врагами подбит самолёт…
„Надо выровнять по горизонту…
Нет! Сегодня никто не умрёт!“
Пламя вмиг охватило кабину,
Смерть злорадно кривила оскал,
И лизала огнём ноги, спину,
Лейтенант ей кулак показал:
„Врешь, Костлявая! Врешь! Не получишь!
Я детишек тебе не отдам!
Пусть считаешь себя и могучей,
Но им рано ещё по годам!“
Прикипели очки к смуглой коже,
Загорелась одежда и шлем…
Стали ноги на угли похожи…
Он не думал об этом совсем.
Только слышал за тоненькой стенкой
Детский плач о желании жить.
Дым в салоне стального оттенка
Ел глаза, продолжая кружить.
„Эй, ребята! Идём на посадку!“ —
Громко крикнул в салон офицер, —
„Не скажу вам, что все будет гладко!
Сбит сейчас у меня глазомер…“
Самолёт приземлился на поле,
Завизжали под грузом шасси…
Не такой Смерть желала всем доли,
Ныло жало у чистой косы.
Лётчик выполз с горящей кабины,
Медсестра причитала навзрыд…
Он спросил лишь:» Детишки все живы?
Сердце ноет за них и болит!"
«Живы, живы!» — ответил мальчонка,
«Дядя-летчик, мы рядом стоим!»
Обнимали солдата ручонки…
Улыбнулся он сча’стливо им.
Боль ушла… Лишь бескрайнее небо,
Распахнуло просторы свои.
Прошептал лейтенант, как молебен:
«Дай посадку и сына прими! "
P. S: Похоронили героя в деревне Маклок в Смоленской области. С того дня все боевые друзья Александра Петровича, встречаясь уже под мирным небом, первый тост выпивали «За Сашу!»… За Сашу, который с двух лет рос без отца и очень хорошо помнил детское горе. За Сашу, который всем сердцем любил мальчишек и девчонок. За Сашу, который носил фамилию Мамкин и сам, словно мать, подарил детям жизнь.
09.05.2021