Сегодня Санька был не в духе —
Его к бабуле привезли,
А здесь от скуки дохли б мухи!
Ну… если б жить зимой могли.
Всё завалило снегом белым —
Теперь и интернета нет!
И Санька маялся без дела,
Кляня с тоской весь белый свет.
И как живут бабуля с дедом?
А раньше, в детстве жили как?
Ведь им компьютер был неведом,
Сраженья сетевых атак…
Эх, скучно. Развлечений мало…
Вовсю на улице мороз.
Еще и бабушка пристала,
Коробку чтоб наверх отнёс.
И делать нечего, он — внучек!
Коробку в руки — и вперёд.
В замок чердачный вставил ключик,
Не зная, что его там ждёт.
*****
Шагнул в проём немного робко-
Ну не был он на чердаке!
А тут, куда ни глянь — коробка!
И у стены, и в уголке.
Такого он не видел сроду!
Коробки… Их десятка три!
Подписаны на каждой годы,
На каждой — список, что внутри.
По сторонам вовсю глазея
Заворожённо Санька шёл.
Как на экскурсии в музее,
Как будто чей-то клад нашёл!
«Пластинки из 70-х»,
«Роман-газета» разных лет,
А в двух коробках чуть примятых,
«Конспекты, университет».
И Санька всё стоял, решая,
Куда бы заглянуть скорей!
Особо нравилась большая
Коробка с надписью «ХОККЕЙ».
Пусть он фанатом был едва ли,
Но всё же не совсем дикарь…
И видел, как в хоккей играли
«Пятерка» быстрых и вратарь!
Он подошёл к коробке близко,
Ладошки зябкие согрел.
И где-то в середине списка
Вдруг слово «Дасслер» рассмотрел!
Ему знакомы «шайба», «клюшка»,
Перчатки, шлем. и иже с ним.
А это что за безделушка,
С немецким «именем» таким?
А среди всей экипировки
Дням современным вопреки
Почти на дне простой коробки
Лежали древние коньки.
В жиру блестящем… или в воске.
Попробуй сразу разбери!
Названье Dassler, три полоски…
И имя дедушки внутри!
Размер, как Санькин, 35-й.
Сам у себя в тиши спросил…
«Ведь это дедушка когда-то…
Сам деда в детстве их носил?»
И Санька, вмиг забыв о скуке,
О том, что интернет пропал,
Напрягшись, взял коробку в руки,
И вниз скорее зашагал!
Ну, а на кухне дед с бабулей
По чашкам разливали чай.
И на коробку лишь взглянули,
Как дед сказал: «А ну, давай!
Такие не увидишь где-то!
Всю жизнь я ими дорожу!
Мой символ мира и победы…
Давай-ка, внучек, расскажу.»
*****
Призвали Павла в сорок первом
В холодном мокром ноябре.
От новостей сдавали нервы
И ужас в каждом жил дворе.
Сначала всем казалось, что там,
Враг не пройдёт, не быть войне!
Что отобьемся мимоходом,
На радость всей большой стране.
А немцы шли, вгрызаясь в землю,
И выжигая жизнь дотла…
Путь к отступленью — неприемлем,
Но вглубь страны «орда» несла.
Как язвы, чёрные воронки,
Взывали болью к небесам,
И скорбным строем похоронки
Летели вновь по адресам.
У Павла сын родился в мае.
Полгода было пацану,
Когда (вернётся ли, не зная),
Ушел сам Пашка на войну.
Прижал супругу Майю крепче,
Сынишку Сашку чмокнул в нос.
И в тот же день - уже под вечер —
Бойцов куда-то поезд нёс.
Три с половиной долгих года
Прошли с тех пор. И Пашка сам
Успел пройти огонь и воду,
Шёл по полям и по лесам.
Уже не верилось, пожалуй,
Что первый бой когда-то был,
В тот раз их попросту «зажало»
И враг успел ударить в тыл.
Но даже так ни на мгновенье
Никто не сдался, бой вели!
К ним подоспело подкрепленье,
Когда и верить не могли.
Потом таких сражений было,
Наверно, и не сосчитать.
По счастью, Павла жизнь любила
И смерти не смогла отдать.
Он ранен был четыре раза —
В следах осколков вся спина.
Шрам рваный ото рта до глаза
Да часть руки обожжена.
Валялся в госпитале долго,
Связь со своими потерял —
Лишь знал, что вывезли за Волгу,
Потом куда-то за Урал…
Позднее письма отыскались —
С десяток командир принёс!
Писала Майя, как скитались…
Как Павла ждёт, как сын подрос.
Он сотни раз родные строчки
Читал, у сердца их храня.
Но, встав на ноги, без отсрочки
Шёл на врага под шквал огня.
И путь был пройден страшный длинный
От городов родной земли.
Но Павел подошел к Берлину,
Куда не все друзья дошли.
*****
Вгрызались в город постепенно,
С неумолкающей стрельбой…
Как решето за утро стены —
Гремел на Эльзенштрассе бой.
От выстрелов земля дрожала.
Дом разгорался на глазах,
И к дому женщина бежала
«Da ist mein Sohn!», крича в слезах.
*Там мой сын (нем.)
«Da ist mein Sohn!» -«Там сын!» кричала,
Летела прямо под обстрел.
И Павел, не поняв сначала,
Вдруг пацанёнка рассмотрел.
Мальчишка лет восьми метался
В окне второго этажа.
Защёлку всё открыть пытался,
В одной руке кота держа…
Да только худо было дело —
Огонь всё ближе подходил.
Совсем приблизившись к обстрелу
Кричала мать, что было сил.
Её ребята задержали-
Куда там, и сама сгорит!
А дальше выстрелы мешали
Расслышать, то та говорит.
И лишь в глазах был омут страха
За жизнь ребёнка своего.
Она металась, словно птаха,
От слёз не видя ничего.
А Пашка будто видел сына…
«Спасти, нам нужно их спасти!»
И, опустившись, на руины,
Сказал лишь «Командир, пусти…»
И отчего-то тот мгновенно
Кивнул. «Прикрою. Добеги!».
Он тут же, огибая стены,
Рванул, не чуя сапоги…
Пригнувшись, приближался к дому,
Не разбирая, напрямик!
Нырнул к горящему проему,
Облив из фляжки воротник.
Влетел по лестнице, не веря,
Что добежал. Тут всё в дыму…
А за какой мальчишка дверью
Понять придётся самому.
Ломился в первую, вторую,
Но было глухо тут и там,
А третью, видно шум учуяв,
Уже открыл парнишка сам.
Увидев русского солдата,
Он сжался и кота прижал.
От страха ошалел хвостатый,
Едва в огонь не убежал.
Но Пашка сам не растерялся,
Кота за шкирку смог поймать.
Чтоб паренёк не упирался,
Твердил ему «Там мама, мать»…
Кота — за пазуху засунул,
Мальчишку на руки схватил,
И через дым обратно дунул,
Пока огонь не поглотил.
Бежал к своим опять рывками,
Затихли и пацан, и кот.
И мысль «отдать сынишку маме»
Вновь Павла двигала вперёд.
Он добежал. И немке сына
Успел отдать, как и кота.
Тут грянул выстрел. Подло. В спину.
А опустилась пустота…
Он слышал «Nein!», «Врача! Скорее!»
А вот вдохнуть уже не мог.
Он добежал. Но грудь, бурея,
Свой жизни выдала итог.
*****
У Марты не сложилось с мужем-
Ушел еще перед войной.
А раз ушёл - такой не нужен!
Уж лучше с сыном жить одной.
Её сынишка, милый Бруно,
Рос бойким! И на радость ей
Перебирал гитары струны,
Еще мечтал играть в хоккей.
Она коньки купила даже —
Пусть чуть на вырост, но потом
Сын подрастёт и всем покажет!
Когда войну переживём…
Сегодня Марта на минутку
Ушла воды домой набрать …
И испугалась не на шутку,
Когда здесь начали стрелять.
Потом пожар… и бег куда-то,
Спасённый сын… какой-то гам,
И… тело русского солдата
Упало вдруг к её ногам.
Да как же так? Он должен выжить!
Ведь он сумел! Он добежал!
Склонилась. Боже мой, не дышит…
Но тут он хрипло задышал.
*****
За месяц изменилось много,
И Павел сам уже ходил.
Он выжил лишь по воле Бога,
А вот победу пропустил.
Ему лишь после рассказали,
Что если б хоть на грамм левей,
То всё. А так два дня спасали,
И вот теперь он чуть живей!
Еще, конечно, силы мало,
На грудь без слёз и не взглянуть,
Но сердце ровно застучало,
И Пашка свой продолжит путь.
Унять ту немку не сумели,
Он хотела так помочь,
Что долго у его постели
Дежурила и день, и ночь.
Мальчишка ошивался с нею,
Их прогоняли — но не шли…
К её родителям позднее
Отправить их двоих смогли.
Она благодарила наших,
И как-то вышло всё само,
Что передать смогла для Паши
Коробку, а еще письмо.
В коробке той коньки лежали —
Мальчишке б точно подошли!
Пусть буквы на письме дрожали,
Бойцы перевести смогли.
Она писала «Я не знаю,
Как мне об этом Вам сказать.
Народ мой шёл к вам, убивая.
А вы пришли, чтобы спасать.
Мои сограждане стреляли,
Мой сын под выстрел мог попасть.
А Вы тогда не размышляли,
Неслись к нему, как к зверю в пасть…
Я буду помнить Ваши шрамы,
Я насмотрелась на года.
И знайте, Павел, я, как мама,
Вас не забуду никогда.
Я знаю, сын у Вас есть тоже.
Да и морозы велики!
У нас нет ничего дороже
Чем эти славные коньки.
Мы с Бруно очень бы хотели,
Чтоб Вы смогли их взять с собой.
Чтоб сыну рассказать сумели,
Как нас спасли. Какой был бой.
Мы благодарны бесконечно,
И как бы ни сложились дни,
О Вас молиться буду вечно.
Спасибо. Боже Вас храни».
Не скоро Павел был у дома —
Спустя шесть месяцев почти.
Коньки в мешке тряслись знакомо —
Он смог их сохранить в пути.
И в дверь стучал, еще не зная,
Сумеет ли своих найти.
Но дверь ему открыла Майя,
И разрыдалась на груди.
Четыре с половиной Сашке…
А ведь тогда младенцем был!
Спустя три года, к счастью Пашки,
Сын шайбу первую забил.
*****
«О, сколько шайб своих победных
На тех коньках я забивал!
На этих „дасслерах“ заветных
Я пьедесталы штурмовал!»
Дед улыбался, вспоминая,
Как уходил на льду в отрыв!
Как горд был, кубок принимая!
А Сашка слушал, рот открыв.
Какие там онлайн победы?
Вот, лучший жизненный пример!
«А ты меня научишь, деда?
Ведь тридцать пятый — мой размер!
*******
У Саньки клюшек много кстати,
Но в хоккеисты не пошёл!
Играть любил, но в результате
Своё призвание нашёл:
Стал травматологом отличным,
И опыт за года не мал!
Он многих хоккеистов лично
Не раз на ноги поднимал.
Свою работу любит сильно,
С женой друг друга там нашли!
А «Dassler» Сашкиному сыну,
Как знак победы перешли.
Copyright: Ольга Гражданцева, 2021