Это была почти единственная песня, от которой плакала моя стойкая к землетрясениям жизни бабушка…
К землетрясениям — да, а вот снегопад Нани Брегвадзе пробирался к самой закрытой двери в её душе, без наглости, бережно отворял её, и тихо ложился на пол в комнате заброшенной нежности, которую она заперла очень давно и навсегда, оставив снаружи более пригодные в непростой жизни чувства…
Едва в нашем старом радиоприёмнике начинал звучать гордый, не заигрывающий ни с кем, голос Нани, как бабушка, маленькая и сухая, мгновенно останавливала своё кухонное снование и садилась, наклонив белую в своей стопроцентной седине голову в сторону прекрасной музыки…
А я на этой песне, наверное, понемногу входила в профессию, потому что мне уже тогда очень нравилось наблюдать за людьми, разгадывать тайный смысл их бессловесных реакций, размышлять о чувствах, и видеть картины, которые моментально визуализировала моя голова, иллюстрируя ими услышанное…
…Не спеши, снегопад, я ещё не готова…
К чему?.. пыталась понять я в свои десять…
По бабушкиным щекам текли слёзы… она понимала, к чему, в тогдашние свои почти семьдесят пять…
Много лет спустя, в Москве, я сидела в Большом зале консерватории…
На сцене стояла неповторимая женщина, которая возвращала меня своим неповторимым голосом в неповторимые фрагменты моей жизни…
Снегопад, снегопад… не мети мне на косы…
Я плакала, потому что мне уже не надо было догадываться о том, о чём ещё понятия не имела та девочка с косами, которая сидела на кухне и грызла сочную капустную кочерыжку, отданную бабушкой после её долгих приготовлений к суточным щам…
…Если женщина просит…
Снегопад неумолим… а бабье лето торопится даже тогда, когда не торопится…
Но всё-таки…всё-таки…всё-таки у нас есть ещё время не прятать на вечное хранение свою неизношенную нежность…
Ещё есть время быть в любви…
Ещё есть время…
Главное, не забыть о нём, пока оно действительно есть, дорогие мои…
И ты, снегопад, знай об этом…