…Медноволосая Манана, сестра Шалико, с детства любила лазить по горам и иногда ходила в поход с альпинистами. Вот тогда-то ее и заметил проводник Джульбер, и его каменное сердце обмякло. Он решил взять ее в жены. Шестнадцатилетнюю Манану. А самому ему в то время уже стукнуло семьдесят. Да, да. Семьдесят. И при этом ни одного седого волоса, во рту все зубы до единого свои, глаза зоркие, как у ястреба, и мышцы тверды, как камни. Он из породы кавказских долгожителей. Отец его в последний раз женился, когда ему было девяносто лет, и произвел на свет еще пару детей.

В наш цивилизованный век, когда небо над Кавказом бороздят реактивные самолеты, оставляя белопенный след в небесной лазури, в горах все еще держатся древних обычаев. И один из них: чтоб жениться, надо украсть невесту, овладеть ею, лишив невинности где-нибудь в укромной горной хижине, и лишь потом спуститься в деревню к родителям и попросить руки дочери.

После этого устраивается свадьба на три дня и три ночи. Гости опорожняют бочки вина, объедаются до полусмерти вкуснейшими кавказскими яствами, танцуют до упаду огневые пляски, обнявшись и объясняясь друг другу в вечной дружбе до гроба.

Но, чтобы жениться на Манане, Джульберу предстояло решить одну нелегкую проблему. У него была жена. Жива и здорова. Народившая ему пятерых уже взрослых детей, и его старший сын был капитаном теплохода на Черном море. Бросить жену считается в горах неприличным поступком. Лучше всего, когда жена умирает. Вдовцу почет и уважение.

Джульбер поступил, как ему казалось, наилучшим образом: зарезал жену. Теперь он был свободен и мог с полным правом претендовать на руку и сердце юной медноволосой Мананы.

Помешала досадная мелочь. У жены была большая родня, и родственники поклялись отомстить убийце и стали охотиться за Джульбером. Вот тогда он и появился здесь, в заповеднике, чтобы укрыться от преследователей и быть поближе к своей избраннице. Но слух о действительной причине смерти жены Джульбера прошел через перевалы и достиг ушей братьев Мананы. Дальше вы знаете. Джульбер нарвался на засаду, украсть Манану ему не удалось, и пришлось с позором отступить, оставив на земле свою откушенную губу (а это позор).

В силу снова вступил древний закон гор: позор Джульбера должен быть отмщен, и непременно кровью обидчика. Даже при том, что доктору удалось приживить откушенную губу. Это не снизило накала страстей. Тогда вмешался Сандро Мелиава.

Джульбер работал у него, и брат Мананы Шалико работал у него. Да еще к тому же Сандро решил выдать Манану замуж за своего русского друга, с которым он познакомился в Москве в гостинице «Балчуг». Нужно было непременно завершить это дело миром. Сандро переговорил с обеими сторонами и добился согласия братьев Мананы на очень суровое условие Джульбера.

Чтобы восстановить мир, он потребовал, чтобы младший брат обидчика, то есть Шалико, публично в церкви был объявлен его сыном со всеми вытекающими последствиями, как-то: свое жалованье отдавал отцу, а когда надумает жениться, не смеет избрать невесту без отцовского согласия и благословения.

Как ни высока была цена мира, братья медноволосой Мананы уступили, и я был в церкви вместе с Сандро и другими родственниками с обеих сторон, когда старенький православный поп совершил древний и варварский обряд примирения. Поп иглой, похожей на шило и абсолютно нестерильной, уколол палец сначала Шалико, потом Джульберу, выдавил у обоих по нескольку капель крови и смешал их на камне. Это означало, что отныне Шалико и Джульбер породнились.

Дальше началось уж совсем невероятное: крещение новообретенного сына Джульбера. Рослый и стройный Шалико разделся догола, окунулся в купель и затем, шлепая мокрыми ногами по каменному полу церкви, на глазах у всех нас подошел к Джульберу, предварительно обнажившемуся до пояса, припал губами к соску на его груди и стал, чмокая, сосать. А поп ходил вокруг них в парчовой рясе и раскачивал на цепи дымящееся кадило. Я смотрел и не верил своим глазам.

Таким вот примирением Сандро Мелиава окончательно вывел Джульбера из игры. Он уже не мог претендовать на Манану, потому что брат Мананы стал его сыном и это уже попахивало кровосмесительством…