Я теперь уже не в силах плакать…
Выплакала… До слезинки, до последней.
Ах, за что же мне такая плата,
Разве стоит тот Париж обедни?
Не была, увы, жестоковыйной…
Щедрость сердца не считала за растрату.
Утонул в других глазах ты, видно,
Глубоко… И нет тебе возврата.
Я тебя, корить, мой друг, не стану,
Зелье приворотное давать не буду,
Топящий другого — имет сраму,
Я — поплачу. И тебя забуду.