Он остановил свой «Ленд Крузер» возле продуктового магазина. У жены свой бизнес, она приходит домой позже мужа, и он привык к этому.
Возле магазина сидела нищая старушка. Рука Максима потянулась к карману, но тут вспомнил, что кроме нескольких тысячных купюр, там ничего нет. Да, и расплачивался он чаще всего карточкой.
Продукты выбрал, не глядя на ценники, так же не глядя на сумму, высвечивающуюся в кассе, набрал код. Спрятал карточку в карман и направился к выходу. Взгляд вновь скользнул по старушке.
Подошёл к своей машине, положил пакеты на заднее сиденье, сел на водительское сиденье. И тут перед глазами так ясно всплыла деревенская улочка. Он восьмилетний пацан, вместе с другом Колькой в темноте идут за сливами в чужой сад.
***
Отца он не помнил. Жил с матерью. В девяностые в деревне жилось плохо. Только огород и выручал, да куры. В огороде мамка только картошку и овощи сажала. Из фруктов только одна уральская наливная.
Зато у бабы Зои такие вкусные сливы росли. Бабу Зою они, мальчишки, не любили — жила та одна и злая была. Вот и решили с Колькой, как стемнеет, набрать слив в её огороде.
У Кольки отец, хоть и был, но пил сильно, перебиваясь случайными заработками. Никому до пацанов дел не было.
Перемахнуть забор для них минутное дело. Нагнувшись, в тени зарослей малины добрались до сливовых деревьев. Только стали собирать, чья-то собака залаяла, затем — другая.
Выскочила баба Зоя, схватила хворостину хорошую и за ними. Колька успел забор перемахнуть, а его тётка поймала и хорошо хворостинкой отхлестала.
***
Долго той ночью ворочался, заснул под утро на животе. Когда проснулся, мать уже на работу ушла. Вышел во двор, а тут… тётя Зоя открывает калитку и заходит к ним, в руке какой-то пакет:
— Что, антихрист, болит задница, небось! — посмотрела на его хмурое лицо, улыбнулась. — Я тебе сливы принесла.
И пакет подаёт. А тот полон слив, жёлтых с красными бочками. Вот уж чего он от бабы Зои не ожидал, так этого. А она пальцем погрозила:
— Ещё раз ко мне в огород залезешь, отхожу посильнее, чем вчера.
И ушла.
А сливы такие сочные, сладкие. Вся злость на бабу Зою прошла.
***
Давно уже нет их деревни. И мама давно умерла. А тётя Зоя, вон, сидит у магазина и побирается.
Максим вышел из машины и направился к магазину. Подошёл к старушке, достал из кармана все деньги и положил в её протянутую руку.
Рука старушки радостно сжалась, но тут же в глазах появился испуг.
— Зачем? — прошептала старушка растерянно.
— Баба Зоя, вы меня не помните? — он присел.
Та внимательно посмотрела ему в глаза.
— Не помню, сынок!
— Я — Максим Назаров. Мы с мамкой вместе с вами в деревне Облечихе жили.
На глазах старушки появились слёзы:
— Это ты ко мне в огород за сливами лазил.
— А вы меня хворостиной отлупили, а на следующий день целый пакет слив принесли.
— И ты ещё помнишь старую бабу Зою?
— Помню.
— А нашей Обличихи уже нет. Говорят, там какую-то ферму построили. А как мама твоя?
— Умерла она, уже лет десять.
— Ох, она, сердешная, одна тебя растила. Царствие ей небесное!
— А вы, как, баба Зоя?
— Да живу я тута рядом в однокомнатной квартире. Помирать мне пора, а пенсия всего девять тысяч. Из родни только племянница Катерина. Ты её должен помнить.
— Помню.
— Ей уже шестьдесят с гаком. Мне-то самой восемьдесят пятнадцатого августа исполнится. Живёт племянница тоже на одну пенсию. Вот помру, где она деньги на мои похороны найдёт? Вот и собираю потихоньку. Да и на людях здесь, всё же веселее. Дома был телевизор, не показывал, так хоть говорил. А сейчас даже и не говорит, — она привстала. — Спасибо, тебе сынок! Дай, Бог тебе здоровья. Темнеет уже, пойду домой.
— Баба Зоя, вы в каком доме живёте?
— Вон в том, в пятидесятой квартире. Да, ты, Максим, не колготись! У меня все хорошо! Спасибо тебе, Максим!
— До свидания, баба Зоя! Ещё увидимся.
***
Проводил Максим взглядом старушку. В свою машину сел, а перед глазами далёкое детство, которое никогда не вернуть. Достал телефон, нашёл номер друга, с которым и по телефону-то последний раз лет пять назад общался. В Хабаровском крае он уже лет пятнадцать живёт.
— Привет, Колька!
— Максим, сколько лет?
— Как поживаешь-то?
— Нормально. Сын в колледж поступил. Дочь — в пятом классе.
— Моему, только одиннадцать.
— Максим, а ты, что позвонить-то надумал?
— Ты знаешь, кого я сейчас встретил?
— Кого?
— Тётю Зою. Помнишь, она с нами в Облечихе жила?
— Так, она ещё жива? Сколько же ей лет?
— Говорит: Восемьдесят.
Максим ясно услышал тяжелый вздох из телефона, затем голос друга:
— И мы с тобой уже давно не молодые. Ты хоть на родине живёшь, а меня судьба, видишь, куда забросила?
— Колька, давай, бери отпуск и приезжай! Вернее прилетай, на поезде неделю будешь добираться.
— Не обещаю, но… попробую вырваться!
***
Сегодня бабе Зое исполнилось восемьдесят. С утра пирог испекла. И вот теперь ждёт гостей. Вернее, гостью:
«Племянница обещала прийти. Да что-то всё нет и нет. Забыла, поди. Ой, звонят! Вспомнила».
Хозяйка засеменила в прохожую. Открыла дверь. Мужчины. У первого цветы. У другого — что-то большое.
— Ой, Максим! — и слёзы полились из глаз.
— Всё, всё, баба Зоя! — он обнял старушку, затем кивнул головой. — Смотри, кого я привёл. Колька Локтев. Помните такого?
— Здравствуй, баба Зоя! — Николай также обнял старушку.
— Как же так, — не могла успокоиться хозяйка. — Я вас в детстве лупила, лупила, а вы меня не забыли.
— Эх, баба Зоя, вернуть бы обратно то время!
— Колька, подожди с разговорами! — Максим торжественно протянул цветы. — С юбилеем вас, тётя Зоя!
— Это от нас с Максом подарок, — Колька приподнял огромный свёрток. — Телевизор. Мы сразу его установим. Показывайте куда.
— Ой! Да вы что сынки!
А «сынки» уже зашли в комнату и стали сверлить стену напротив кровати.
Тут входная дверь вновь открылась, племянница.
— Тётя Зоя, это что там у тебя?
— Катя, гости! — радостно воскликнула старушка. — Помнишь у нас в Облечихе жили мальчишки маленькие — Максим Назаров и Колька Локтев. Вспомнили они меня.
— Тётя Зоя, ну, что ты плачешь? — хитро улыбнулась — Пойду на мальчишек посмотрю!
— О, тётя Катя! — воскликнул Максим.
— Какие вы взрослые?! — воскликнула женщина.
***
Разве могла мечтать баба Зоя о таком дне рождения. До вечера погостили у неё ребята и племянница. Хорошо посидел. Жизнь в Облечихе вспомнили, односельчан своих.
И вот ушли. Остался на память большой телевизор на стене. А как ярко показывает и каналов много. Колька научил, как их переключать, как звук добавлять.
Чувствовала баба Зоя последний это юбилей в её жизни. До девяноста не дожить. Хорошо бы ещё годик-два. Телевизор теперь есть. Пенсию на пять тысяч добавили. Не надо теперь сидеть у магазина, и так за год можно на свои похороны собрать.
А умирать так неохота!