После бурной ночи, проведённой с шикарными болонками, возвращались под утро в свою конуру две кавказские овчарки. Дорогу им преградил патруль из трёх легавых и одной московской сторожевой. Старший из четвёрки попросил у морд кавказской национальности документы.
В предъявленных паспортах, естественно, не оказалось прописки в местном клубе собаководства. «Совсем оборзели!» — выругался один из легавых, а старший патруля убедительно попросил кавказцев заплатить штраф.
Платить нужно было строго по таксе, которая была хоть и невысокой, но весьма жесткошёрстной. Кавказские овчарки заартачились и стали лаяться с легавыми.
Последние вызвали на подмогу пару южнорусских овчарок, которые ненавидели овчарок кавказских и среднеазиатских за то, что те захватили все помойки в столице. Началась грызня, и кавказцам пришлось нелегко.
Но в это время мимо проходила стая боксёров, до этого прошедшая Афган и суровые стычки с афганскими борзыми. Боксёры бросились кавказцам на подмогу и стали обрабатывать легавых скотчтерьерами.
Рядом с дерущимися испуганно проносились незаконно находящиеся в стране пекинесы, японские хины, китайские хохлатые, шарпеи и прочие мигранты.
Неизвестно чем бы заварушка закончилась, если бы поблизости не показалась добропорядочная семья доберманов — глава семьи доберман-пинчер, сучка доберманша и двое симпатичных доберманчиков с только что обрезанными ушами.
Внимание дерущихся тут же переключилось на мирно идущую семейку. Послышались оскорбления и угрозы… «Доберманские морды, убирайтесь к своим ханаанским собакам», — кричали все хором. Запахло погромом. Но, к счастью, на злобную, лающую свору набросилась группа немецких овчарок, прибывших на международную выставку и ставших свидетелями отвратительного зрелища.
Не-вольными соучастниками происходящего стали также несколько французских и английских бульдогов, шотландская овчарка и ирландский сеттер. Но никто из них не вступился за бедных доберманов. А в это время мужественные немецкие овчарки, в коих жил комплекс вины перед всеми доберманами мира, раскидали свору ублюдков и сукиных сынов. После подобного инцидента многие доберманы уехали на родину немецких овчарок, но большинство, бросив на прощание: «Чау-чау!» — рвануло к своим ханаанским собакам.
Последние очень невзлюбили доберманов, обзывали их русскими борзыми и не брали на приличную службу. Многие доберманы, обладатели отличных родословных, многочисленных дипломов и медалей, вынуждены были идти в простые сторожа.
Некоторые доберманы, в основном с необрезанными ушами, опускались настолько, что превращались в обычных дворняжек и пустолаек.
Значительное число породистых псов вместе со щенками перебирались к американским стаффордширским терьерам и их австралийским собратьям.
Находились и такие доберманы, очевидно вовсе не привитые, которые возвращались обратно к московским сторожевым.
А те особи, что остались жить бок о бок с ханаанскими собаками, как-то пообвыкли, постепенно перестали выть по ночам, научились сносно брехать на новом лае и во многих областях собаководства даже преуспели. Открыли множество питомников, завезли левреток. И однажды после бурной ночи, проведённой с последними, возвращались под утро в свою конуру две шумные ханаанские собаки, в недалеком прошлом — чистокровные доберманы.