6 марта в родительскую субботу посетила могилки родителей, ещё веря, что младший брат выкарабкается из реанимации
Спят берёзовые чащи
на холмах почти пологих.
Занесло сплошным сугробом
всё пространство от дороги.
Ни тропинки. Ни следа.
Еле я иду туда.
Оступилась, провалилась
и слезой своей умылась.
В поминальную субботу
я к родителям бреду.
Сестра о блинах позаботилась,
я ж несу свою беду.
Ноги вязнут с шагом каждым.
Падаю. Встаю опять
Задыхаюсь. Мучит жажда.
Только бы дойти. Обнять.
Доползла. Почти без сил.
К мрамору едва коснулась,
мама: «Где ж тебя носило?»,
папа чуть не матюгнулся.
Чёрных памятника два
маяками на фоне берёзовом.
Не уместны любые слова.
Поздно.
Это место папу с мамой
напоследок приютило
Под пуховым одеялом
снежным белые могилы.
Насквозь слёзы прожигают
снег солёною капелью.
Пару роз, гвоздичек пару
на их снежные постели
просто сверху положу,
на портреты погляжу.
И молчу. А что сказать им?
Ничего я не скажу.
Ветер прогоняет зиму,
вихрь позёмкою метёт.
Таня дома, не выходит.
Сергей долго не идёт.
Приболел. Ковид проклятый
проверяет силу воли.
Лишь дыши, прошу я брата,
постарайся, знаю больно.
Тяжело. И дни и ночи
одному там без родных.
Так жестоко одиночество
без общенья, выходных.
Быт и тот рутинный радует,
хоть уборка, хоть ремонт.
А снежинки с неба падают
и весна своё берёт.
…и теперь уж поздно вспять.
Не пришла б, — потом жалела.
Лучше б, родители, вам не знать,
как ваши дети стареют, болеют.
Чуть отдышалась- назад, без оглядки,
в свои же следы наступаю.
Мёртвая тишина на кладбище,
лишь метель мой след заметает.