Когда нас учат жить, нас попросту растаскивают по кусочку.
Едят живьём, понимаешь??? И негде будет поставить точку.
От нас таких не останется совсем ничего, даже пары слов в эпитафии.
То есть нет, эпитафия будет, но чужими словами, твоя только лишь фотография.
На камне могильном души, предпочтёте крест? Или может памятник?
Но, просто запомни, тот, кто слушает всех — не способен оставить памяти.
О себе, это страшно, они ведь все улыбаются и хотят, как лучше.
Но вот только ни они, ни ты не замечаете, что заботой этой медленно уничтожают — душат.
Что с каждым приторно ласковым словом и этим паскудным «я знаю как надо — делай!».
Они не оставляют тебе шансов на то, что б остаться живою душой, а не просто телом.
Сосудом наполненным до краев чужими словами, мудростью, опытом, мыслями.
Ведь это хуже любой настоящей смерти, когда понимаешь, что быть собою уже немыслимо.
Ты улыбаешься, ты берёшь для них ипотеку, рожаешь бабушке, учишься не для себя для кого-то важного.
Но при этом в самом тебе ценности остаётся не больше, чем в пакете старом бумажном.
Который использовав выбросят те, кто был в первых рядах самых громких твоих советчиков.
Это суд над самими собой, и в конце не останется кроме тебя никаких ответчиков.
За себя уходить на войну и учиться без пропусков самому себе быть опорою и защитой.
Вскрыть себя голыми руками нечистыми и вышвырнуть наконец то, что было годами внутри зашито.
Зашито теми, чужими, досужими, знающими как тебе лучше и как тебе надо, вечными.
Смыть с себе грязь чужих пониманий и попыток поупражняются на тебе быть человечными.
Чтоб понять, что отныне хоть пусто внутри совершенно, как будто вакуум.
Но заплакать уже наконец-то своими слезами, как никогда до того не плакал ты.
Пустота не пугает, пустота — это самый прекрасный старт, чтоб заполнить себя наконец любовью.
Стать не чьим то советом, вымыслом и отражением, а, как бы не бы не было страшно — самим собою.