В давние времена, когда мамонты стаями мамонтялись по Куршевелю, саблезубые тигры точили сабли и зубы, из Ташкента до Киева можно было доплыть морем, а Британские острова были надежно упрятаны подо льдом, из-за чего там и изобрели виски со льдом, жили-были всякие там разные протолюди.

Протолюди были совсем как мы, но другие. У них было мало изобретений, и каждое племя берегло свои изобретения свято. Словом, глобализация была на нуле. Одно племя изобрело велосипед. И никто его не упрекнул мол, нефига изобретать велосипед. Но велосипед не ездил, так как колесо изобрело другое племя. Были те, кто изобрел лук и стрелы. А были и те, кто только лук, и использовал его как арфу. Некоторые изобретения были фантастичны, и изобретателей на всякий случай скармливали тиграм. Так поступили с проточеловеком, который, случайно смешивая черт-те-чё, изобрел порох. Кое-кто сталкивал частицы и изобрел атомную бомбу. Ну, он образовал кратер со всем племенем. Одним словом, каждый изголялся как мог. Мода такая была.

А вот в одном племени протолюди шагнули дальше всех. Они изобрели эффективность. Это изобретение было волшебным. Оно проникло к ним в глубины сознания и съело их мозги. И сейчас я расскажу, как все произошло.

Началось все с того, что два проточлена протоплемени Аюк и Баюк пошли в лес добывать мамонта. На поляне, где росло великое дерево Бурумбум они поссорились на предмет того, в какую сторону идти. Каждый говорил, что нужно идти на восток, но они не изобрели ориентацию в пространстве, и не могли сойтись в том вопросе, где же этот самый восток находится. В итоге, каждый пошел на свой восток, повернувшись к соплеменнику задом и виляя протоатавизмом, то бишь хвостом.

Аюк нашел мамонта спящим, растопырив лапы на скале. Баюк нашел совсем другого, но тоже мамонта, не спящим, но упавшим в яму, которую саблезубые вырыли для протолюдей. В общем, благодаря толстым заостренным бревнам, мамонтам пришел каюк.

Долго ли, коротко ли, но наши бравые протоохотники дотащили свои трофеи до своей протодеревни. Аюк был первым, так как он снимал мамонта со скалы вниз, а Баюк вытаскивал своего из ямы вверх. Физику они еще не изобрели, поэтому объяснить сей феномен не смогли. В общем, Аюк начал продавать мамонта. Мамонт шел хорошо. Его было как раз по десять кило мяса на рыло. Но математику они еще не изобрели, поэтому фиксировалось все просто — даешь ракушку, и рвешь кусок, какой сможешь оторвать. Вождь племени традиционно оторвал хобот. И, как и водится в первобытнообщинном строе, не заплатил. Одним словом, мамонтятина — ходовой товар.

Однако, когда треть туши была разорвана и разобрана, из-за деревьев выкатилась вторая туша, которую толкал потный Баюк. Толпа замерла. Все понимали, что вторая туша ни к селу, ни к городу. А сел и городов к тому же они еще не изобрели. И когда две туши оказались рядом, проточлены протоплемени стали чесать затылок, чтобы понять — что же теперь делать. Сожрать двух мамонтов — не вариант. Понятен алгоритм действий был лишь вождю. Он подошел и оторвал второй хобот, тем самым открыв сессию торгов на мамонта.

Баюк быстро понял, что он тут лишний, и мамонта зря тащил. Это было обидно. Поэтому он решил поступить хитро. Около своего мамонта он показал всем жестами (язык они еще не изобрели), что за одну ракушку можно два раза оторвать кусок мамонтятины. Те соплеменники, которые еще держали в руках ракушки, быстро сообразили, что можно получить дешевле чем обычно, и бросили очередь к Аюку, перейдя к распродаже Баюка. Не прошло и получаса (хотя кто умел измерять время, а?), как довольное племя разбежалось без ракушек и с кучей мяса. На поляне остались Баюк с горой ракушек, Аюк с небольшой горкой и огромной тушей мамонта, у которой особо ничего и оторвать-то не успели. А кое-кто еще и вернул кусок, забрав свою ракушку.

Ничего не понимая, Аюк сидел опечаленный. Однако, посидев так, и нажравшись дармовой мамонтятины до опупения, он стал думать. Философию тогда еще не изобрели, поэтому простой мыслительный процесс Аюка сводился к тому, как бы взять огромную дубину, волосатую голову Баюка, и столкнуть их на околосветовой скорости. Кстати, свет и его скорость были лишь абстракциями, наиболее точно передающими что-то ну ваще нереальное.

Ракушки были красивыми, и полезными. Из них можно было сделать бусы. А бусы подарить протоженщине. Ну и дальше вы поняли. Так вот теперь у Баюка было много ракушек, наверное сто. Сто — это просто абстракция, наиболее точно передающая что-то очень нереальное, но все-таки не скорость света. А у Аюка ракушек было меньше. И как стать самым классным — он не знал.

Вдруг из-за туши мамонта выползи Ваюк и Гаюк. Это были братья, ленивые до безобразия. Они любили шарить по чужим домам, воруя то, что плохо лежит. Уголовный кодекс тогда еще не изобрели, поэтому то, что плохо лежит, считалось общественным достоянием. Ваюк и Гаюк поначалу решили, что плохо лежит туша мамонта. Но она весила тонн эдак десять, и лежала просто великолепно. Потужившись возле нее, братья заметили задумчивого Аюка, и плохо лежащие ракушки возле него. Ну, а дальше они попытались их взять.

Однако, протоворы не учли обиженного настроения Аюка. Он так живо представлял, как надерет уши Баюку, что исполнил это на несчастных братьях. Ваюк и Гаюк лежали и хныкали. Потому что это больно — получить по лбу бивнем мамонта. И тут Аюку пришла в голову идея. Жестами он показал братьям, что готов подарить им ракушки, но за услугу. Ваюк и Гаюк были столь рады, что согласились не долго думая. И Аюк приступил к делу.

Утром они ушли в лес. Поначалу охота не ладилась. Однако к вечеру они набрели на стадо мамонтов. Долго ли, коротко ли, но целых пять мамонтов были завалены доблестными протоохотниками. К следующему вечеру они доставили их в деревню. Вся деревня чесала уже не только затылки, но и задницы, не понимая — зачем столько еды, ведь только вчера все объелись сверх меры.

Однако у Аюка был какой-то неясный еще, но уже план. Он объявил чудовищные скидки. Целый мамонт за всего-то одни бусы. Бусы как правило состояли из десяти-двадцати ракушек. Одним словом, предложение было феноменальное. Из толпы выскочил Баюк и тут же купил себе мамонта. Вождь племени деловито обрезал хоботы, открывая торговую сессию.

Тут вышел старик Даюк. Он был богат, так как у него было десять жен, и у каждой было по несколько бус. Даюк вытолкнул вперед молодую жену, и приказал ей отдать двое бус. Старик забрал двух мамонтов. Кстати, жену он в итоге подарил Аюку вместе с бусами. Оставалось два мамонта. Их тоже быстро разобрали.

Дальше Аюк отошел в сторону, и стал смотреть. А смотреть было на что. Баюк, Даюк, и еще протоинвесторы, развлекались придумывая, как продать мамонтов. Жрать никто не хотел, но мамонтятина была дешева, и соплеменники стали срывать с себя бусы, чтобы запастись впрок.

Аюк отдал по бусам Ваюку и Гаюку, а третьи подарил своей новой жене. Теперь у той было трое бус. Потом охотники пошли в лес опять.

Когда они вернулись, волоча за собой еще десять мамонтов, на поляне все еще шел торг. Каждый продал меньше половины мамонта, население ждало протоскидок. Взгляды всего племени вновь оказались на Аюке сотоварищи. И почесывать стали уже такие места, что я не решусь их описывать.

Аюк предложил вложиться в мамонта по цене бусы за двоих. Это вызвало настоящий рев. Огромная толпа ринулась вперед. Баюк и Даюк давили друг друга, но забрали по два мамонта. Одним словом, сделка была закрыта раньше, чем вождь успел отрезать хоть один хобот.

После того, как молодые протомужчины увидели, сколь много бус уже у Ваюка и Гаюка, они подошли к Аюку и попросили взять их с собой на охоту. А почему бы и нет, подумал Аюк, и нанял себе пополнение к команде.

Через неделю поляна была завалена тушами мамонтов. Аюк продавал их за ракушку штуку Баюку и Даюку. Те распределяли их своим подельникам по две ракушки за штуку. Подельники соревновались, кто дешевле продаст базарному зазывале. Базарный зазывала пытался продать мамонтов хотя бы за бусы. Гордые мужчины ходили, выбирали себе мамонта под цвет шкуры, расплачивались бусами жен, и пытались сожрать хотя бы кусочек от своего собственного мамонта.

Всех мамонтов убили уже через две недели. Эффективность была на лицо — с Аюком конкурировали бригады Баюка и Даюка, Ваюк и Гаюк создали свои отряды. Каждый день к торгам прибывало все больше мамонтятины, и все дешевле она доставалась соплеменникам. Когда последний мамонт был вывален на поляну, началось шоу. Ну, точнее шоу еще не изобрели, но то, что началось, могло бы посоперничать с голодными играми. Это бы называлось «игры переедания».

Так как мамонты хорошо идут, и их больше нет, все начали поднимать цены. Это же ходовой товар, хорошая инвестиция. Баюк и Даюк подняли цены, и стали больше покупать, чем продавать. Аюк сидел на груде ракушек, и начал вновь думать о том, что же делать. Поняв, что обладает самой большой кучей, он решил ничего с ней не делать, а просто лечь на нее и лежать. Тогда рекомендации аналитиков еще не изобрели, но Аюк уже понял, что на таком волатильном рынке лучше сидеть в деньгах.

О мир коммерции, как ты жесток! Цена за мамонта достигла уже тысячи ракушек. Никто не знал, сколько это, и как это сравнить со скоростью света. Это было ну черт возьми очень много. Люди раскупали мамонтов на все, что было, платя другу целые связки из связок бус. Купленных мамонтов оттаскивали на свой край поляны, и зачастую тут же продавали тому, кто платил еще больше.

А потом мамонты начали тухнуть. Катастрофа. Никто не подумал, ведь раньше мамонтов съедали раньше, чем они портились. Одним словом, цена на мамонтятину полетела вниз. Уже к вечеру после того, как стух первый мамонт, мамонт вновь стоил не более одной ракушки. А еще через неделю мамонтов доели гиены и саблезубые тигры.

Ошалевшие и опьяненные запахом гнили, на поляне остались инвесторы, которые каким-то образом остались с кучей ракушек. Даюк полностью разорился, вложив все свои бусы и жен в мамонтов по тысяче за штуку, и выйдя из позиции за одну ракушку за штуку. Баюк погиб от переедания, доедая мамонта, уже тухнущего на глазах. Аюка скинули в реку ловкие братья Гаюк и Ваюк, решившие что плохо он лежит на своих ракушках. Вождя сожрали гиены, после того, как он затерялся в огромной куче хоботов. В племени творился хаос. А мамонтов больше никто и никогда не видел.

Зато эти две недели были самыми эффективными за все время существования племени. Такой объем проделанной работы, такие крупные движения капитала, такие масштабные проекты, в которые оказалось вовлечено все племя. Нет, такой шикарной эффективности, к сожалению, больше уже не было.