Таня сидела и разглядывала себя в зеркале. Что она там в свои «слегка за тридцать» высматривала? Может, себя убедить хотела, что патчи корейские, ею купленные, работают? Может, чем лучше бровь нарисовать задумалась? А, быть может, просто настраивалась.
Ко встрече сегодняшней готовилась.
Таня, вообще, была странной. Противоречивой какой-то. Могла быть обаяшкой невероятной, улыбка, ямочки, глаза сверкают. Говорить начнёт — заслушаешься, речь грамотная, юмором искрится вся, афоризмами и метафорами так и сыплет. А иногда могла взять и, ни с того ни с сего, да и отвесить чего-нибудь простое, грубовато-тяжеловесное, вроде: «А с какой это стати мне тебе помогать, козлина, иди работай». Ну, или что-то типа того.
Или посмотрит так на человека внимательно, голову на бочок склонит и сквозь зубы ему, как кувалдой: «А ну, пошел нах. отсюда, еще раз ко мне с этим заявишься, я тебе башку отшибу». А то, какому-то невзрачному, ничем не примечательному персонажу вдруг «здравствуйте», говорит, и что-то про «я так рада, что вы на моем пути жизненном встретились».
По молодости могла и предметом каким-то тяжёлым в человека запустить, особенно когда он вел себя как гов#о, не по людски в смысле и провокационно (это она уже сейчас так сказала бы), и дверью хлопнуть могла так, что штукатурка со стен сыпалась.
И тут же, представьте, могла взять и сказать какому-нибудь: «Извините меня, пожалуйста, прям простите великодушно, была не права» и уйти, дверь за собой прикрыв тихонько. А потом еще и плакать от стыда ночью навзрыд до икоты.
Могла, что называется, рубашку последнюю с себя снять и кому-то, по ее разумению в ней нуждающемуся, отдать. А могла тут же взять и ободрать кого-то как липку, и с голым задом коленом по нему же и наподдав, выкинуть. Мол, «чеши ногу об дорогу, дружок». И думать о том забыть.
А иногда и вовсе ничего не могла. Лежала, в потолок смотрела или по квартире в трениках растянутых и майке столетней тынялась, и никого ни видеть, ни слышать не хотела.
Да. Вот такая странная, противоречивая была эта девочка Таня. Что за человек… не поймёшь. Как зеркало. В людей смотрела и в каждом что-то своё видела. А что видела то, видать, и отражала. Ну, а когда отражать сил не было, просто зашторивалась, отгораживалась. Отдыхала так, наверное.
Вот как сейчас. Еле она себя на это мероприятие тащила. Не хотелось ей жуть, да отвертеться не смогла. Начальство настаивало. Да и как не настаивать, когда она переводчик, а партнёр по-русски ни бельмеса не понимает.
Тут, раз уж речь о начальнике Татьянином зашла, следует отметить, что начальник у неё был, извините за прямоту, редкостный мудак. Только вот говорить об этом ему, как вы понимаете, было не принято.
Так, что хочешь — не хочешь, а сделала она себе лицо, платье-туфли приодела, улыбку свою фирменную прорепетировала, закрепила пару раз для надёжности, чтоб не отвалилась в случае чего, и такси себе вызвала. А что делать? Надо настраиваться и ехать. Это ж работа, тут вольностей себе позволять не получится. Ну или, если позволишь, то надо понимать, что это уже в последний раз будет. Так что Таня работала и над собой. Училась принимать людей во всей их, как говорится, красе. И не реагировать.
Приехала Таня в ресторан, смотрит, а все уже за столом сидят, вино пьют, заждались, мол уже, начальство намекает. И партнёр на месте.
А партнёр этот, кстати, оказывается, каким-то дедом шестидесяти с чем-то летним. Надо отдать ему должное, конечно, не чета нашим. Импозантный такой, стильный. Андреа зовут. Её увидел, вскочил, ручку сжал, улыбнулся, прямо в глаза ей глядя. А Таня раз… и потеплела внутри… отразился в ней дед этот как-то так сразу. Нормальный дед, почувствовала.
Ну, слово за слово, и вот они уже довольно непринуждённо болтают с ним о том, о сём. Таня расслабилась, ей на мгновение даже показалось, что она с Андреа этим уже давно и, очень по-хорошему как-то, знакома.
А начальник её тем временем ему всё вино подливает да улыбается, видно, что момента ждёт, когда клиент к разговору созреет.
А сам Андреа этот словно не на деловую встречу, а с Татьяной о своей милой родине поболтать пришёл, так интересно он об Италии своей рассказы всяческие ей рассказывает. И надо сказать, что так он увлёк её историями этими своими, что Татьяна уже даже и забыла о том, как свою улыбку к себе «крепила». Всё у неё очень даже органично и естественно получалось. И говорилось, и слушалось, и улыбалось от души.
Сама-то Татьяна в Италии не бывала, хотя всю жизнь поехать туда мечтала, для того и язык когда-то учить начинала, всё повода да возможности ждала. Да так и не дождалась пока. А тут дед этот ей прямо экскурсию организовал виртуальную. И о заклинателях змей, живущих в отдалённых селениях на землях марсов ей поведал, и о каком-то там городке Авеццано, стоящем на этой земле, и о легендарной прародительнице марсов волшебнице Цирцее, которая по преданию в волка превращаться умела, и ещё о множестве всяческих интересных, но малодоступных Татьяне вещей. Да красочно так, что Татьяна словно сама там по горам этим да долинам с ним прогулялась, да в деревеньках рыбацких побывала.
Но тут начальник Танин, видать решивший, что клиент созрел, всё это их щебетание прервав, бесцеремонно довольно, ей и говорит:
— Ты, Татьяна, скажи ему, что мы его приезду очень рады и контракт с ними подписать поскорее настроены, вот только хотели бы сначала удостовериться в том, что они больше на территории государства нашего, ни с кем кроме нас сотрудничать не будут. А тот контракт, который они год назад с фирмой Петрова заключили, мы им предлагаем расторгнуть.
Ну, Татьяна, с Италии на местный колорит переключилась, не без сожаления, конечно, перевела сказанное, а дед этот, её выслушал, и отвечает:
— Нет-нет, говорит, что вы? У нас обязательства. Мы их никак нарушать не планировали. Мы, мол, так свой бизнес не делаем. Это, говорит, репутацию нашу подорвёт. Предлагаю вам, вместо этого, попробовать создать тут у вас здоровую конкуренцию.
А начальник Танин, перевод выслушал, и говорит:
— Ну, это как-то в наши планы не входит, уважаемый Андреа, мы тут конкурентов себе точно не хотим. Но, если вам ваша репутация не позволяет, мы тогда без вас, своими силами этих конкурентов устранять будем. Их дело тогда, скажи ему Татьяна, просто не вмешиваться. У нас механизмы есть такие, что партнёры их прошлогодние, конкуренты эти наши отечественные, сами договор свой с ними расторгнуть захотят, когда поймут, отчего это им проблемы прилетают.
Вот такой разговор пошёл. Ну, Таня переводит, что сказано, продолжая улыбаться профессионально, а сама меж тем о начальнике нехорошее думает. И интересно ей как дед отреагирует. Ошиблась она в нём или нет.
А дед Татьяну слушает, и, значит, «non capisco», в смысле, я вас не понимаю, на всё это ей отвечает.
Ну, Татьяна и переводит, что не понимает, мол, человек, о чём вы тут речь ведёте, Василий Степанович.
А Василий Степанович подпил уже да как гаркнет на неё, в лучших своих традициях:
— А ты переводи нормально. Что ты мямлишь там, что этот дед такие простые вещи понять не может. Давай работай. Говори ему, что вот вы, мол, сейчас сидите тут, вино пьёте с нами, а точно так же и конкурент наш — партнёр ваш, с которым вы расставаться не желаете, пить с человеком нашим будет. А если он потом за руль сядет и кого собьёт? Это ж проблема, понимаете? Так вот для нас проблему такую организовать вообще не проблема. Ха-ха, извините за каламбур. Ты, скажи ему, что мы бомжа какого-нибудь ему под колёса подкинем и ментов вызовем. А когда протрезвеет, объясним ему ненавязчиво, как дальше для него события развиваться будут, если сам не отползёт. Вот, скажи, какие механизмы у нас есть, чтобы конкуренты наши с нами конкурировать расхотели. Это мы по дружески, скажи, так ему нашу помощь предлагаем.
Ну, Татьяна итальянцу это всё перевела, не спеша и обстоятельно, в глаза его посмотрела, и пока тот слова для ответа подбирал, к Василию Степановичу повернулась да и говорит:
— Такое дело, уважаемый Василий Степанович, Андреа просил передать, что, по его мнению, вы полный мудак. Неприемлемо для него такое ваше предложение, в смысле.
А пока у Василия Степановича рот от удивления открывался, Андреа этот как заржёт, извините, в голос, да на чистом русском языке вдруг как скажет:
— Да, Вася, так и есть. Мудак ты, как я погляжу, редкостный. Хрен тебе, а не контракт этот обломится. Я так не работаю. Это я тебе тоже по дружески говорю. Тоже мне «друг». Иметь таких друзей — врагов не надо.
Ну, а тут уже у Тани припадок, просто, какой-то случился, хохот напал, аж до слёз. Такое у её начальника лицо сделалось, умора просто. Вот это номер, думает.
Ну она, конечно, за смех свой неуместный сразу же, как отсмеялась, извинилась, и говорит:
— Прошу прощения, господа, вижу, вы тут и без меня разберётесь, а я кофе свой допила, так что засим и откланяюсь, хорошего вам вечера.
И пошла себе, волосы назад. Только Андреа этому напоследок улыбнулась и подмигнула даже. Вот такой чудной вечер неожиданно у неё приключился.
Ну, а что там у них дальше происходило, Татьяна уже не узнала. Да это, впрочем, ей уже и не важно было, потому как это был последний день её работы у Василия Степановича, как вы понимаете.
А вот с Андреа этим они потом ещё встретились. Нашёл он её вскоре и они с ним чудесно отужинали, в Милане кстати. И поболтали на славу, без мудаков всяких их перебивающих. И теперь Таня наша в фирме его миланской работает переводчиком. Не зря она пять языков учила.
Да и вообще всё оказалось не зря и, как говорится, к лучшему. И то, что встретились они, и то как она ему Василия Степановича замечательно переводила, и то, что он свой бизнес, частенько, с русскоязычными партнёрами ведёт, а им знать, что он Андрей из Мелитополя вовсе не обязательно.
А ещё он, кстати, считает, что люди в присутствии Татьяны лучше раскрываются, и суть их человеческая становится лучше ему видна. А для бизнеса это, говорит, очень важно. Так что Татьяна ему со своим «зеркальным реагированием» эту суть разглядеть помогает.
А сам он, между прочим, человеком, по-сути, нормальным оказался, не чета Василию Степановичу. Да и Татьяна с ним в норму пришла, ругаться почти перестала. Расхотелось ей как-то.
Оно частенько так бывает, когда рядом с хорошими людьми живёшь да работаешь, и сам хорошеешь.
Но вообще, странная, противоречивая была эта девочка Таня, конечно. Что за человек, не поймёшь.
А может это ей, просто, люди разные встречались?