Джахангир Абдуллаев
На чаше весов
(Социальный роман)

«Все счастливые семьи похожи друг на друга,
каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.»

(«Анна Каренина» — Л.Н.Толстой)

Пролог

Она была неопрятная, грязью измазанная, как видно, бездомная женщина, со свисающими прядями седых засаленных волос из-под красной, тоже грязью замызганной шапчонки; думаю, уже пожившая на своем веку женщина, возраста неопределенного, пятьдесят, а то шестьдесят, алкоголем побитая, опустившаяся на самое дно — не человек, а люмпен, ежели проще, типичная бомжиха, каких часто можно встретить в больших городах, и, как видно, тело которой целую вечность не знавшее ни мыла, ни мочалки, ни горячей воды, ибо от нее, облаченную в тряпье старое, даже на расстоянии шагов, несло затхлостью подвала вонючего.
Она, в этот холодный вечер, лежала пьяная на грязных мешках, не понятно, чем набитые, которые плотно прижимались к трансформаторной будке, стоявшей недалеко от многоэтажки, где я и снимал квартиру. Пьяный, исходивший из уст ее храп, был едва слышен из-за напряжения в будке гудевшего тока, который, видимо, убаюкивал спящую женщину.
Было удивительно то, что, лежа бочком на самом краю мешков, она умудрялась не скатиться в землю сырую, при этом подложив левую руку под голову — так ей было удобно — правой же опухшей рукою, упиралась о горлышко почти пустой бутылки из-под дешевого портвейна, попа которой вонзалась в земную плоть.
Я сидел на скамейке недалеко от этой «живописной» картины, покуривая и наблюдая за дремлющей бомжихой. Временами я отвлекался на пустую детскую площадку, размышляя о нашей бренной жизни полной неожиданных поворотов, о судьбах людей. Я задавался вопросами: «А вот, интересно, как с самого начала складывалась судьба этой недалеко от меня лежащей бомжихи? Какая она была, скажем, лет пятнадцать-двадцать тому назад?» И сам же себе отвечал: «Возможно, она была замужем, у нее были дети… потом возникли жизненные проблемы, которые она не смога разрешить, стала пить от безысходности, и…»
— Мужчина! — обратилась пьяным голосом бездомная, — у вас не найдется сигаретки для дамы?
Услышав от чумазой бомжихи «для дамы», я чуть не прыснул со смеху, но, удержался, вынув пачку сигарет из кармана куртки, сказал: «Угощайся».
Женщина поднялась, шатаясь из стороны в сторону, и стала шаг за шагом приближаться. Резче повеяло затхлым подвалом. Наконец, подойдя, бомжиха стала вытягивать пару из протянутой мною пачки сигарет, спросив: «Можно парочку?». Я кивнул. «А огоньку?» — вновь последовал вопрос. Я дал ей прикурить. Она, поблагодарив меня, развернулась на сто восемьдесят и заковыляла обратно на свою лежанку.
—Мадам, — обратился я к бомжихе не без иронии, — можно вопрос?
Женщина остановилась, не дойдя до мешков, резко повернулась и как-то по-умному взглянула на меня, что я даже вздрогнул, насторожился.
Затянувшись сигаретой, да так, что та, ярко пламенея, истлела чуть ли не до половины, она резко выдвинула правую руку в мою сторону, пальцами которой, указательным и среднем, зажимая остаток сигареты, стала тыкать им, чеканно произнося «Тебе можно» и выдыхая густой дым из гнилого рта.
Я, к удивлению своему, запнулся, словил долгу паузу, которой она возмутилась.
—Ну чего ты тянешь? — крикнула она. — Задавай свой вопрос, да поскорей, а то мне некогда ждать!
Мне опять пришлось подавить смешок, когда я услышал из ее уст «а то мне некогда ждать». Быстро собравшись с мыслями, я предложил:
—Мадам, вы не против того, если я предложу вам вина и закуску… в моей берлоге?
Заметив какое-то замешательство в ее взгляде, я быстро добавил:
—А за это вы расскажите о себе, о своей жизни. В самом деле, мне было бы интересно. Вы согласны?
Бомжиха, посмотрев на меня изучающим взглядом, кивнула в знак согласия.

***

Перед тем как пригласить ее на кухню, я предложил ей хотя бы умыться в ванной. Пока она приводила себя в порядок, я достал из холодильника сыр и колбасу, из хлебницы белого хлеба, нарезал их, расставил по тарелкам.
—Какой сегодня пиршественный стол! — улыбаясь воскликнула своим низким прокуренным голосом, помолодевшая лет на десять ночная гостья без своей красной шапчонки на голове.
—Вина только не хватает, да? — сказал я.
—Для полной картины маслом, да, — ответила она, уже начиная волноваться, что вина не будет.
Когда я достал из шкафа бутылку сухого вина, она успокоилась. Я откупорил бутылку, налил в оба стакана: ей и себе. Она залпом осушила вино, закусила лишь сыром.
—Я Алла, — представилась женщина.
—Я Николай, — представился я. —Рад нашему знакомству, Алла.
—Взаимно, Николай, — ответила Алла, согревшись и повеселев.
—Жаль, что у тебя нет зелени, — вновь сказала Алла, — я бы не отказалась.
—Петрушка пойдет? — спросил я.
Она обрадовалась петрушке. Я нарезал и петрушки, которую она жевала с удовольствием.
—Ну, задавай свои вопросы, корреспондент, — сказала она, удобно расположившись на стуле.
—А как ты догадалась, что я журналист… корреспондент?
—Очень просто, — ответила она, — вы все на одно лицо.

ГЛАВА 1
Средняя московская семья