Комната переходила в комнату. В дворцовой анфиладе скрыться было некуда. Императрица знала: за дверями её покоев всегда дежурят три придворные дамы. Даже к мужу она не могла попасть незамеченной! Личное пространство для людей прошлого на многие века оставалось чем-то неведомым. Его попросту не существовало.
Не нужно думать, будто бы все переживали: ах, мы без личного пространства! Долгое время об уединении никто особенно и не заботился. Король Генрих VIII, в те вечера, когда не шел к королеве, укладывался вместе с Томасом Калпепером. Во-первых, из мер предосторожности. Постель государя обычно состояла из восьми перин, и Калпепер должен был детально исследовал каждую: не скрыт ли где кинжал? Во-вторых, своими беседами и шутками он должен был помочь королю уснуть. Никто не удивлялся — самое обычное дело!
Постоянное присутствие других лиц было нормой. Филипп де Вандом, потомок короля Генриха IV, в XVIII веке опорожнял кишечник, не стесняясь гостей. В его дворце Тампль всегда была масса посетителей, причем у него собирались умнейшие люди Франции! А королева Англии Анна I требовала, чтобы возле неё круглосуточно находились наперсницы. Рядом с герцогиней Мальборо или Абигейл Хилл государыне было проще справляться с тоской по своим семнадцати детям.
Но и обычным людям постоянно приходилось делить личное пространство с окружением. Мемуарист Сэмюэл Пипс, описавший английские нравы XVII века, рассказывал, как любит проводить время: лёжа в своей опочивальне, и прямо оттуда отдавая распоряжения. Не снимая ночного колпака, он отчитывал слуг, звал управляющего для отчёта и учил жену играть в шахматы. Ни одна деталь быта от посторонних глаз укрыться не могла.
Иногда это приобретало карикатурные формы. В 1773 году английский писатель Джон Босуэлл остановился на ночлег у почтенной матроны, Флоры Макдональд. Дело происходило в Троттернише, что на острове Скай. Хозяйка дома с гордостью сообщила, что однажды принимала у себя Карла Эдуарда Стюарта, внука Якова II. Она сохранила простыни, на которых тот спал, и специально не стала стирать. Как важному гостю, Босуэллу предложили постелить то самое «королевское бельё». Писатель вежливо отказался, к удивлению хозяйки. А ведь она хотела как лучше! Поделиться самым дорогим…
Только в фильмах замки и дворцы снабжены лабиринтами тайных ходов, по которым можно незаметно передвигаться. На самом деле это не было таким уж общим явлением. Замки строили для обороны, а не для уединения. И иногда в них было очень даже тесно. Во-первых, число детей в семье редко составляло меньше пяти. Во-вторых, имелись слуги и другие домочадцы. Никого не удивляло, если с семейством проживало несколько вдовых тетушек, а еще два-три бастарда отца или деда. Плюсом было принято брать на содержание несколько сирот или миловидных дочек старшей прислуги. Не дом — коммуналка!
Немецкий замок Эльц, у предгорьев Айфеля, один из ярких примеров такого «коммунального житья» — с XII века было принято, чтобы его поровну делили все члены семьи. У первого владельца было три наследника, у тех — ещё по несколько. Комнат стало не хватать. Тогда решили пристраивать новые! На красоту не смотрели, было бы место для новых спален. К двадцатому веку Эльц превратился в нагромождение построек! К слову, у него те же владельцы, что и в Средневековье — потомки самых первых хозяев.
Когда в моду вошли анфилады, комната «перетекающая» в другую комнату, то открытость жизни стала еще более заметной. Проходной двор. Выглядело это красиво, плюс в комнатах было больше света, но для частной жизни — никакой радости. Во дворцах дверные проемы отделывали золотом, и, когда царственная особа церемонно шла через эти коридоры, складывалось впечатление, будто движется картина в раме.
Не каждому это нравилось. Императрица Елизавета Австрийская, чтобы попасть к мужу, должна была пройти через множество комнат и под надзором других дам — по этикету они дежурили возле её покоев. Молодую Елизавету это раздражало. Почему при Дворе должны знать, когда ей вздумалось провести время с супругом? Хватало посторонних и возле испанской королевы Марии Луизы. Хотя та выросла при Дворе короля Людовика Четырнадцатого, но даже ей было неуютно среди толпы дуэний и камеристок. Иногда за ней тянулся «хвост» из сорока придворных дам!
Неудивительно, что в домах знати стали появляться будуары. Это слово происходит от глагола bouder — сердиться. Комнатка, где дама могла побыть одна, без посторонних, вошла в моду с середины XVIII века. И моментально попала в литературу! Как не вспомнить «Философию в будуаре», за авторством известного французского маркиза, или произведения русских писателей?
«Вечером, за чаем в будуаре Марьи Орестовны, на атласном пуфе сидел брат её… и рассказывал ей, какой успех имела речь Евлампия Григорьевича»
Мужчины и правители отгородились от домочадцев еще раньше: с XVI века постепенно появляются «кабинеты», куда попасть разрешалось только с повеления хозяина дома. Но и здесь пространство было условно личным: слугам-то все равно приходилось там убираться! Болтливые лакеи о своих наблюдениях рассказывали другим, и так появился целый жанр лёгкой литературы «О личном кабинете». Фактически — тот же глянец, но четыреста лет назад.
А вот слугам было куда тяжелее добиться кусочка частного пространства. Их жизнь протекала еще более открыто, чем жизнь хозяев — две-три горничные делили одну комнату, и это было нормой. Также с пажами, грумами или лакеями. В чуть более привилегированном положении был мажордом, он мог располагать собственной комнатой или даже флигелем.
Простой народ похвастаться личным пространством тоже не мог. В небогатых домах существовала такая же сложность, как и везде — нехватка
частного уголка для каждого члена семьи. Но об этом мало кто задумывался. Только в девятнадцатом веке стало принято делить дома на множество комнат, даже самых крохотных. Появилась мода: чем солиднее особняк — тем больше в нем помещений. Даже если они размером со шкаф. Кстати, в Голландии долгое время и спали в кроватях-шкафах.
Ну, а в целом о необходимости личного пространства заговорили еще позднее — столетие назад. Люди четырнадцатого века, например, не поняли бы, зачем оно нужно. Им и так было неплохо: в кругу семьи и прислуги.