Премьер-менестрель Украины — вот на кого
стала похожа моя худосочная физия.
Повиснет башка в петле на суку роковом —
и ту не заметит наряд совиной ревизии.

Много чего намечталось, пока укачивало —
казённого, однозвёздочного, в три этажа,
пока «Икарус» версту за верстой приканчивал,
пшеничными областями впустую кружа.

Никто не поверил, что мы наконец вылазим…
Вот они, наши дома — как в «Последнем герое».
И самодельный шланг, проведённый к базе, —
должная дань первобытнообщинному строю.

Мама сейчас представляет совсем не то:
она отродясь не слышала слова «бунгало».
Наверно, прокуратура лояльных ментов
подобным конспиративным словечком пугала.

Здесь целых три экстремальных тропинки к морю,
напоминающих труд рабов на галерах…
Я не спускаюсь туда — весь лагерь позорю:
во-первых, я неженка, а во-вторых — аллергик.

Луч маяка проткнёт надувные матрацы,
перекричат волну сверчки говорливые —
и, чтоб от нор гадючьих домой добраться,
вновь по чужим областям
начнём дефилировать…

И будет автобусным гулом навек отпета
горная площадь, бесплатная при Союзе.
Спрашиваешь меня, кто такая Ай-Петри?
Это такой ядовито-коричневый телепузик.

Плакать о прошлом и сетовать на расклад —
то же, что дохлую пальму винить в уродстве.
И долгие зимы будет мне сниться парад
бунгальских огней неприступного Прифоросья.