«Да она совсем молодая была, всего лишь семьдесят пять», — сказала мама.
Я поперхнулась. В мои пятьдесят с маленьким вертлявым хвостиком, цифра 75 — это много. Почти недосягаемо.
Маме столько же. И она молодая. В свои семьдесят пять ей всё нужно, все интересны и всё интересно. Я устаю от новостей. А мама ими дышит. И неважно, геополитические это или соседские интриги.
Она внимает всему новому.
Мама хочет освежить ремонт, новые занавески, красивые блюдечки и свечи. Красивые, ароматические свечи.
Мама. Модница когда-то и немножко сейчас.
На ее миниатюрном балконе — оранжерея. Там, среди цветов, она пишет стихи.
Она записывает рецепты в тетради разноцветными ручками и фломастерами. Вклеивает картинки и получаются альбомы просто загляденье.
И конечно, мама готовит лучше всех. Как любая хорошая мама.
Они ведь тоже разными бывают. Мамы.
Моя жарит, тушит, консервирует, колдует на кухне под Магомаева и Ротару с Пугачевой. Я вижу ее в легкой ароматной дымке. Она уверенно дирижирует своим кухонным оркестром в нарядном фартуке и удовлетворенно дегустирует свои маленькие кулинарные шедевры.
Еда — это тоже музыка. Мамина еда.
А потом, после ужина она обзвонит своих подружек, соседок, родственниц и узнает все про всех.
Заполнит несколько кроссвордов.
Наденет тёплую пижаму и, пожелав спокойной ночи всем нам, далёким и любимым, спокойно уснёт.
Нас развеяло по миру. Никто не виноват. Так получилось.
Но каждый раз, когда возвращаюсь на родину, знаю — утром меня ждёт мамин завтрак, ее нежные руки и запах детства.
Несмотря на мои пятьдесят с вертлявым хвостиком.
И ещё. Благодаря маме, исключила слово «старость» из лексикона и поняла, что и в семьдесят пять можно быть молодой. Нужно.