В гроб, шутя, метнули тело!
И, по крышам прошуршав,
Оттолкнулась, полетела
Его добрая душа.

Был — не вор, и не политик,
Дряхл, болезнями затёрт,
Хоть ругайте, хоть хвалите —
Шут, и клоун, и актёр!

Ну, а плох он был, хорош ли,
Подождём, — пройдут года, —
Жизнь «припомнит» скомороший,
Искромётный, Божий дар!

Дар смешить и куролесить,
Но не врать и воровать!
Жить как все — без лжи и спеси:
Миска, тумбочка, кровать…

Он пахал, как вол, как лошадь,
Хоть и звался скромно — ШУТ!
Всё равно что - сцена, площадь,
Шут, он там всегда, где ждут!

Он шутил, как мог! Сквозь слёзы
Рвался хохот к небесам!
Так смешно и так серьёзно,
Что порой не верил сам…

…Страшный Суд. За всё воздастся
Всем, и, стало быть, ему:
За игру, за гром оваций,
За «примазанность к дерьму»,

За «звезденье», за гордыню,
За молчанье долгих лет…
… А на смену молодые
«шутники» идут след в след…

Им, шутилища творящим,
В одиночку и гуртом,
Пожелать бы — настоящим
Стать, нешуточным шутом!

Быть шутом — смешно и жутко!
Тонок шутки парашют,
Коли власть «зацепит» шутка,
Коль царя «умоет» шут!

Нет в учебниках страничек,
Где б писали про шутов…
Гнев же царский — безграничен:
Топоры железней слов…

Н-н-но…
Вот, помер царь, и — по-хер! -
Завтра нового найдут…
Смерть шута — конец эпохи!
… Смейтесь!
… Плачьте!
УМЕР ШУТ…