На теле его шрамов может с десяток.
Покрыт, как проказой… они украшенье…
А если ли в душе шрамы? Видно не сразу
По подлым поступкам, по жутким решеньям.
На теле его очень много изъянов,
Но я им подсчёт никогда не вела…
Он очень был милым, отчасти был пьяным
Когда осторожно его обняла…
Я монстров пугаюсь ещё с малолетства.
Но, впрочем, не облик страшит, а нутро.
И страшная сказка из давнего детства
Вдруг в жизнь ворвалась, как когда-то давно.
Я в шрамах сама, но почти их не видно.
Мои на душе, всё сокрыто внутри.
Бывает, что больно, бывает обидно…
Бывает в сердцах кричу: «сука, умри!».
Есть внешние шрамы, за юность достались.
Есть шрамы, что спрятаны от чужих глаз.
Мы оба старались не трогать, старались.
Не вышло романа, лишь жалкий рассказ.
Где оба не правы и хлещем друг друга.
Где вместо заботы удары сплеча.
Нашёл, наконец, боевую подругу,
Но сам уничтожил, дурак, сгоряча.
Его украшение — шрамы на коже.
Мои же внутри. Про них только в стихах.
Мы разные очень, но очень похожи.
И в данности этой сидит жуткий страх.
Нет шрамов внутри у него? Я поспорю.
Теперь есть один и довольно большой.
Чудак, причинивший мне так много горя,
С рубцом на всю жизнь. Он поранился мной.