ОН
Я, когда вспоминаю о прошлом, -
На душе сотни кошек скребут.
На тебе было платье в горошек,
Я студент — и раздет и разут.
А теперь в полутьме ресторана,
Где случайность свела тет-а-тет,
Те колючие строки романа
Позабылись. И нужды в них нет.
Всё прошло, отцвело, отболело.
Ты такая ж - упасть и не встать!
Мы давно не сходились к барьеру…
У тебя и карьера и стать.
Макияж и помада — прелестны,
От Версаче — костюмчик надет.
Женских средств аргументы известны,
В них залоги любовных побед.
И сейчас, оценив нагловато
Свитерок мой «а ля молодёжь»,
Ты спросила: «Похоже, богатый,
И роскошно, наверно, живёшь?»
Хохотала, трещала сорокой,
Заглушая кондовый оркестр,
Сколько лет не видались мы, сколько…
Помню, был тогда трудный семестр.
Разошлись наши стёжки-дорожки,
Не пытайся меня удивить.
Твои ножки, точёные ножки
Каблучком любят больно давить.
… Пепелище любви и окурков,
Ресторана назойливый шум.
Замурлыкала скрипочка «Мурку».
— Милый, помнишь? - Прости, я спешу…
ОНА
Наше прошлое пошло до боли:
Общежитье, студенческий быт.
Ты чертил свои блоки-консоли,
Обо всём остальном позабыв.
На аборт я идти не хотела,
Я тебе не сказала тогда,
Что тобою любимое тело
Будет только моим. Вот беда,
Но нарядное платье в горошек
Не скрывало уже полноты.
Будет мальчик чуть-чуть недоношен,
Его папою станешь не ты.
Я тогда ж собрала чемоданчик,
Было, было куда уходить,
Мой избранник — давно уж не мальчик,
О, как любит и будет любить…
И сегодня в столичной «столовке»
Я тебя разглядела. Хорош,
Хоть и держишься так же неловко,
И не куришь. И даже — не пьёшь.
Свитерок и потёртые джинсы,
Чуб слегка поредел. Но глаза…
Вот такие ж у нашего Димки.
Закурю-ка, нажму тормоза.
Тараторю, зачем тараторю?
Я же вижу, я вижу — не рад.
Ты, друг мой, не моих акваторий,
Где богатые лишь сейнера.
Полумрак ресторанного зала.
Вот скрипач канифолит смычок.
Что ж я, дура, тебе не сказала…
Ты уходишь… Я плачу. Молчок!