это не моё исследование, это из ссылки внизу, но факты предоставил САМ ДЮМА. Может правда, может неправда, но очень уж на правду и похоже.
Анна де Бейль, монахиня Тамплемарского монастыря — первые шаги миледи
Каждая эпоха восхваляет своих героев, и каждая эпоха находит своих жертв. В одну эпоху кого-то видят чудовищем, в другую — тот же человек предстает невинным страдальцем, обороняющимся от страшного мира. В полной мере это относится к одному из самых ярких персонажей Дюма — миледи.
Что мы о ней знаем?
Вначале она предстает перед нами величественной знатной дамой и, возможно, чьим-то шпионом. Затем обольстительницей. Тигрицей. Мстительницей, у которой на почве мести отказывает даже чувство самосохранение. Изощренным манипулятором. Подстрекательницей. Отравительницей. Несчастной жертвой самосуда и… оказывается, монахиней!
Собственно, о монашестве миледи мне и интересно поразмышлять.
Обычно принято утверждать, что юную девочку заточили против воли в монастырь, соблазнили, предали, в 16 лет пытались повесить, ну и что вы после этого от нее хотите? А еще говорят, что она — простолюдинка — была столь талантлива, что смогла выбиться в люди, но злобные мужчины не способны были это вытерпеть.
Правдоподобно?
Могло бы быть правдоподобно, но нет.
Начнем с ее происхождения. Дюма дает будущей миледи дворянское имя, имя вполне реальное. Миледи присвоила себе чужое имя?
Но тут возникает большая проблема — Анна де Бейль была монахиней.
«Ну и что? — спросите вы. — Как это могло ей помешать?!»
Очень просто. Дюма написал, что Анна была монахиней в бенедиктинском монастыре. Это очень важный момент. Бенедиктинцы и бенедиктинки просто не принимали в свои ряды простолюдинов. А еще для вступления в монастырь требовался хороший вклад — землей или деньгами.
Как-то не получается девушки из низов.
«Но она же могла обмануть монастырь!»
Вы это серьезно?
Монахини разных орденов
Монахини разных орденов
Миледи сама признавала, что из этих краев (Бетюн, Лилль, Армантьер…). Тамплемар, где располагался бенедиктинский монастырь, находится как раз невдалеке от Лилля. Как местная уроженка могла выдать себя за ту, кем не являлась? Особенно, если это девочка-подросток?
Не получается. Остается признать, что она все же была дворянкой и получила прекрасное воспитание и образование. Атос ведь позднее отмечал, что она прекрасно справлялась с ролью первой дамы провинции.
И, кстати, девочкой она тоже не могла быть. В постановлениях Тридентского собора (а он проходил еще в XVI веке) было указано, что в женских монастырях постриг можно принять только по достижению совершеннолетия.
«Но существуют же злоупотребления! — скажете вы. — Наверняка, ее постригли насильно. Ведь Атос говорил, что ей шестнадцать лет!»
Вот только Атос говорил со слов жены. В реальности он не мог знать, сколько лет ей на самом деле. Он ей верил. А бледненькой и худенькой женщине до определенного момента не так уж и трудно изобразить себя моложе реального возраста.
Есть ли свидетельства, что она старше?
Есть, даже если забыть о каноническом возрасте, при котором возможно пострижение.
У юной графини де Ла Фер имеется опыт, который неоткуда было взять запертой в монастыре девочке.
К примеру, граф де Ла Фер не понял, что его жена уже не девственница. Что ж — имитировать девственность умели еще в античность. Но вот откуда девочке-монахине это знать? Значит, у нее все же был жизненный опыт до пострижения (и довольно своеобразный).
«Просто монастыри вели не самый праведный образ жизни!» — скажет кто-то. Если так, тогда будущей миледи не требовалось бежать из монастыря, ни ей, ни ее любовнику-священнику ничего не угрожало (впрочем, действительно не угрожало).
Но не будем отвлекаться.
Находясь в Бетюнском монастыре, миледи говорит Рошфору, что прекрасно знает эти места, так как тут воспитывалась. Казалось бы, все ясно.
А вот и нет!
Если ее запихнули в монастырь в том нежном возрасте, как любят утверждать сторонники теории невинной девочки-жертвы, ей просто не было бы возможностей узнать местность, где она росла. Это мальчики имеют возможность облазить все вокруг (да и то ограниченную). У девочки той эпохи шансов не было. Кто ж ее выпустить из дома лазить по окрестностям и узнавать какие-то маленькие городишки и домики рядом с ними! Это опять же свидетельствует, что у нее уже была какая-то самостоятельная жизнь до монастыря. И вот интересно, что ее связывает с тем домиком, где ее в конечном счете и поймали?
И это не все. Д’Артаньян упоминает, что Констанция была моложе миледи, и та не возражает. А помните, сколько лет было Констанции? Когда д’Артаньян ее встретил, ему было уже 19, ей 25, а Атосу 29−30. А миледи старше Констанции! Это что же получается? Это Атос полагал, что женился на девушке, которая была основательно его младше (25 и 16 лет), а в реальности получается, что разница в возрасте была не столь уж и велика.
И еще один момент. Когда-то в далеком детстве я не могла понять, почему Дюма написал, что у миледи не было одного зуба! Ну вот как он мог?!
Конечно, я понимала, что это необходимо для того, чтобы Атос понял, что леди Кларик это и есть его жена — для опознания. Но почему зуб? Почему не родинка — к примеру, необычной формы? Почему не какая-то другая примета? Необычный цвет глаз? Седая прядка в волосах (очень романтично)? Ведь отсутствующий зуб (рядом с глазным, так что видно) — это же некрасиво! Как Дюма мог?!
А потом я услышала разговор двух женщин:
— Тогда ведь не было этих препаратов, — говорила одна. — Три беременности, и три зуба потеряла…
И тут до меня дошло. Дюма что — намекал, что еще до знакомства с графом де Ла Фер Анна де Бейль могла быть беременна (а поскольку писал он в XIX веке, то прямо это сказать не мог)? От священника или до монастыря? Маленький домик, знания, которые неоткуда было взять порядочной девушке, затем монастырь — у Анны де Бейль была насыщенная жизнь.
Город Лилль
Город Лилль
media/juliabelova/anna-de-beil-monahinia-tamplemarskogo-monastyria--pervye-shagi-miledi-5fdfa35cc80827600f2011d4