Прикину плащ я Достоевского,
Булгакова цилиндр приму.
Я напишу чуть кавер-версию.
Себя ж за идиота я возьму.
Но, если кто себя узнает
В сюжете этом, я скажу,
Что персонажи все реальны.
Сейчас стихом я докажу.

Пришел я как-то из больницы,
Ко мне зашел вначале белорус,
Его прозвали единицы,
Бульбаш, так просто на свой вкус.
Такой он человек чудной,
Займы нельзя ему давать.
Соседский перфоратор он и мой
Электролобзик так сумел помять.
- Мой друг, привет, что есть такого,
То есть, что нового сказать?
Отвечаю: — написал немного,
Но миру всё не доказать.

Чуть-чуть прошло так времени немного,
Заходит тут другой сосед:
- Ты сын мой, ты того же года…
И куча всех рассказов и побед.
Это Сан Саныч, крутой парень,
Он в Магадане ссылку взял.
Только в запои сходят с мая,
Отец ему мой пузырь всё брал.
Тут третий, Юрий, появился,
Бывший сотрудник КГБ,
В итоге, все, блин, очутились
В моей квартире по судьбе.

- Ну, раз мы все собрались,
Я кое-что смогу предать огласке:
К Андрею Первозванному предатель,
Кто оказался близок к наказанию распятья.

«Шел, этак, сорок первый год
От Рождества Христова…
Собрание христиан в период тот
Происходило близ у Рима снова.
Шло обсуждение Андрея,
Что тот на Север не пошел,
Славян-язычников то племя
Он ко Христу всех не привел.
Андрей же в оправдание сказал:
- В Евангелии моём все понимают:
Ведь Иешуа Христос, Он доказал,
Израиля грехов они не знают,
Живут они все по Поконам,
Что совесть лишь от сердца принимают —
Их предки осуждают по канонам…
Канонам жизни и природы,
Предательства у них нет никогда.
Рабов нет, ни господ… По родам
Семьей живут они всегда…
- Ты лжец, — Якоб поднялся, — Павл прав:
Через него Иешуа теперь гласит, —
Иди на Север, если здрав,
И чушь против закона не неси…»

- Да пишешь против церкви, —
Сан Саныч тихо мне сказал, —
Ведь это не по Новому Завету…
- А кто его сегодня проверял?
Кто истину теперь докажет?
Я говорю, что Бог — брехня,
Кто мне Его сейчас покажет?! -
Так это Юрий в разговор вмешался…
Бульбаш молчал, ведь ничего не скажет,
Он простачком всегда казался,
- А, это кто на аватарке? — Бульбаш спросил,
От спора всех соседей отвлекая…
На монитор я посмотрел, опять застыл:
- Глаза какие… Но, за красотой печаль большая…
Я дальше всё молчал, о женщине я думал.
Весь дальше разговор не слышал.
Остановил себя и всех я грубо,
Видать, «поехала» так «крыша».

На следующий день — всё также…
Но у Сан Саныча сидим.
И продолжаем мы за чая чашкой,
Да об Апостолах мы речь вершим.
На кухне Сан Саныча жена,
Она спиной всех слушает… Вмешалась,
- Ты лучше почитай, весьма,
Ведь спором все уже достали.

- Я, в Юрин телефон воткнувшись,
Продолжил с сайта тот рассказ:
«Когда Симон из Эллии вернулся,
Андрея он послал без лишних фраз.
Ослушаться не мог — ведь старший брат,
В одной их лодке Иешуа принЯл.
Пойти за Ним был каждый рад.
Мессии дух обоих обуял.
И двинулся теперь Андрей на Север,
Иешуа завету, вопреки.
Ох, в проповеди всех не знали меры,
До одного, Христа ученики.
И до селения славян добравшись,
Он начал проповедь свою…
Народ премного насмеявшись,
К волхву послали на краю.
Андрей премного удивился
В сердечной мудрости славян.
Иешуа теперь он понял, умудрился,
Славянский быт теперь унял…»

Опять Сан Саныч перебил, — распнуть
Тебя, но только на заборе,
Как еретик, на кол воткнуть,
Сожгут тебя уж на костре все вскоре.
- Тебя, Сан Саныч, в лагеря,
Что ты попам во всем подвластен.
Вернуть бы времена смог я:
Под красным флагом, с красной властью…
Теперь Бульбаш уж не молчал:
- А, Католичество всё ж лучше.
Когда отец его принял,
Попы и комиссары стали скучны.
- Какие все вы идиоты…
Кто ж спорит с выбором таким?!
Ведь все религии надуты,
Со спором не согласен я тупым…
Продолжил я ругать так всех,
Что резко жестом я большим,
Бью кофеварку не на грех…
Я разругаться поспешил.
Жена Сан Саныча вздохнула.
Соседи же подняли крик.
В припадок тут меня струхнуло,
Упал я на пол с криком в миг.

Пришел в себя уже я дома.
Бульбаш в гостях за мной следит,
- Влюблен, заметно и знакомо…
В ту, что теплом с печалью всё глядит.
Но, говорил, что есть другая,
И также, вроде, ты влюблен.
В ту, чьё художество не хают,
Душой ее ты окаймлен…
- Да, — говорю, — я сам не знаю…
Ирин обеих я люблю.
А, как? Я сам не понимаю.
Они в сети, не наяву.
В одной Ирине принял
Душевное тепло и понимание,
В ее печали я не кинул,
В ответ я принял со вниманием.
Другая же Ирина сорвала мне мозг…
Вопросов — море, спрос советов.
Не выходил у ней помост…
Вели общение, что под запретом.

Опять я замолчал, я думал…
Но перебил всё в дверь звонок.
Жена Сан Саныча вернулась:
- Хочу я продолжения тех строк.
Я почитал немного посвящений…
Бульбаш меня разоблачил.
Предал меня без восхищений,
Кому я посвятил, он обличил.
Не стал я падать снова в кому…
- Двоих Ирин возьму я в сказку,
Где провожает домовой по дому,
Да Лихо делает гримасы.
Возьму я третью Ирину,
Сан Саныча, его жену…
Их на Купалову неделю
В девичий хоровод втяну.
И вьюн речной волнует грудь,
Вплетаясь в лён набедренной повязки,
Огонь Сварожий — не горюч,
Танцует на воде серебряные пляски…
- Всё, хватит, дальше не могу,
Ты посвящай своим любимым.
К Андрею путь направим очагу, —
Остановила посвящение Ирина.
- Что ж, я могу продолжить.
И смерть Андрея описать.
И почему так расположны
Его должны были распять:

«Андрей, вернувшись, рассказал,
Что он увидел род прекрасный,
Как там живут, он показал.
Ученикам почудился ужасным.
Связали в силу все Андрея.
Опять на Север повезли.
На знаке равновесия, на „Хере“,
Распяли в капище, вдали.
С горы явился старец-волхв,
Да причитать христианам начал:
- Насилья мир теперь и вдов,
Мир на костях у вас настал!
И вновь Симон за меч схватился,
Убил он мудрого волхва.
Но тот, он сразу не свалился,
Восславил Рода он сперва.
Был мирный Хер, теперь на флагах
Жестоко пушками грозит.
Сегодня на костях вся слава!
Видать забыли Вольга щит!»

Декабрь 2020 года.