Помолись, сынок!

Проснулась от страха. Во дворе ещё темно и тихо. Стала вспоминать сон:

«Ой, Господи! Как бы с сыном чего не случилось. Зачем только отпустила его на этот Север. Сыграли бы с Ритой простенькую свадьбу и жили у меня. Нет же, деньги ему большие понадобились. А ведь деньги зря никто не платит. Он и у нас в деревне неплохо зарабатывал — шофёр-то хороший. Ой, сыночек, сыночек! Что так на сердце не спокойно?»

Встала, набросила шубейку, надела валенки. Вышла во двор. Свежий морозный воздух немного закружил голову. Где-то на горизонте брезжил рассвет.

«Ну, что ж так на душе не спокойно?»

Вернулась. Подбежала к иконе в Красном углу, упала на колени и стала читать молитву:

«Спаси, Господи, и помилуй чада моя Василия…»

***

Иван Кузьмич посмотрел в окно из своего кабинета. За окном неистовствовала вьюга. Неистовствовала всю ночь. А ведь синоптики ничего подобного не обещали, и он вчера утром отправил на буровую фуру с оборудованием. Шестьсот километров они за день должны преодолеть. Ну, с ними связь и не предусмотрена. Так он и с буровой связаться не может.

«До пурги они никак не могли добраться, значит… Ох, не выжить ребятам!»

Попробовал вновь связаться с буровой и… О, чудо!

— Макар, Макар, — закричал он в трубку. — Я к тебе вчера фуру с оборудованием отправил. Что?

— Кузьмич, ты, что совсем рехнулся? В такую метель?

— Не прибыли?

— Конечно, нет.

— Я их ещё вчера утром отправил, — голос Ивана Кузьмича совсем сник. — Погода нормальная была и синоптики такой пурги не обещали.

— Кто поехал?

— Лёша и Васька.

— Кузьмич, вертолёт поднимать надо.

— Макар, ну, какой вертолёт? Посмотри, что за окном творится.

— У нас вроде немного стихло. Надо ребят спасать.

— Знаю, — Иван Кузьмич обречённо вздохнул. — Не выжить им.

***

Вот он забегает в свою избу. Мама стоит грустная, скрестив руки на груди:

— Мама, а почему дома так холодно и душно?

— Проснись, сынок, проснись!

— Мама, да, я не сплю.

— Просни-и-ись, сын-о-о-к!!!

***

С трудом разлепил глаза:

— Мама? Я уснул?

Помахал головой. Холодно, ужасно холодно. И воздуха не хватает. Руки окоченел, даже в меховых рукавицах. Стал их бить друг о друга. Попытался открыть дверцу кабины. Не открывается — занесло снегом. Поэтому и темно. Смог опустить боковое стекло. Снег немного осыпался, в кабину вместе со снегом ворвался свежий воздух. Стало светлее.

«День?! Уже день!?»

— Лёха! — толкнул локтем напарника. — Просыпайся! А то совсем замерзнем. Лёха!

Напарник лежал, прислонившись головой к дверце.

— Ты чего, Лёха? — от страшной догадки бросило в жар. — Лёха, просыпайся!

Тут Василий понял, что друг мёртв. И сам он жив, лишь потому, что проснулся. Мама во сне разбудила. Стал лихорадочно озираться:

«Что делать? Машину завалило снегом. Дверцу не открыть. Даже, если открою. Идти по тундре… Снегом сколько, аж, машину завалило. Ракетница!» — Достал из бардачка эту самую ракетницу, посмотрел в краешек окна. — Пурга. Никто не увидит. Да, и нет никого на сотни километров вокруг".

***

Немного утихло. Иван Кузьмич связался с командиром вертолёта:

— Игорь, поднимай вертолёт! Вроде, утихло! Ребят спасать надо.

— Понял! — раздался в ответ грустный голос.

— Игорь, возьмёшь Карла и Максима — они всё же спасатель. И санитара Олега. Давай! Удачи тебе. Связь постоянно поддерживай!

***

Зашла Рита, невеста сына:

— Тётя Лиза, что-то у меня на душе не спокойно, — Вася на телефон не отвечает, наверно, в пути.

— Ой, доченька! — уткнулась в плечо невестке. — Сама с утра места не нахожу.

— Может у них там опять метель? Вася говорил, что связь у них и так плохая, а в непогоду совсем пропадает.

— Ой, дочка, дочка, сердце беду чувствует!

Обнялись и обе заплакал. Выплакавшись, попрощались. Невестка ушла домой. А сердце Елизаветы Захаровны ныло всё сильнее и сильнее. Упала вновь перед иконой:

«Спаси, Господи…»

***

Родной дом. В печи горит огонь. Вася открывает заслонку, подбрасывает дрова. Но печь не греет. Появляется мать.

«Мама, почему холодно?»

«Сынок у тебя на груди крестик. Помолись!»

«Зачем, мама, я же дома с тобой!»

«Помолись, сынок!»

***

С трудом открыл глаза. В голове звучат слова мамы: «Помолись, сынок!». Снял рукавицу. Стал сгибать и разгибать пальцы. Вроде, слушаются! Полез за пазуху, достал крестик, поднёс ко рту и с трудом прошептал:

— Крест Господень! Помогай мне!

Взгляд упал на ракетницу. Холод металла обжёг слегка отогревшуюся руку. С трудом поднёс ракетницу к приоткрытому окну и выстрелил.

Рефлекторно сунул руку за пазуху. Нащупал крестик и повторил:

— Крест Господень! Помогай мне!

Как будто немного потеплело. Глаза стали слипаться…

***

— Игорь! — закричал Максим, ударив командира по плечу. — Ракета, откуда-то справа.

Вертолёт развернулся и на малой высоте — погода уже позволяла — полетел в сторону, откуда пущена ракета.

— Вон бугор, — крикнул Карл. — По очертанию похож на фуру.

Вращающиеся лопасти, создав вихрь, согнали верхний слой снега. Показался верх фуры, кабина.

— Сесть не сможем, — крикнул командир.

— Игорь, зависай над кабиной! — крикнул в ответ Максим. — Я по лестницы спущусь.

— Микрофон пристегни и будь постоянно на связи.

Веревочная лестница опустилась на кабину фуры. Спасатель спустился на капот. Небольшим ломиком разбил ветровое стекло.

— Лёха мертв, — послышался в радиостанции его скорбный голос и тут же вскрик. — Васька живой!

Ему хватило всего пару минут, чтобы вытащить Василия на капот и обвязать ремнями.

***

Белый потолок. Пахнет каким-то лекарством. Нет! Это не сон! Пошевелил руками — шевелятся, ногами — тоже шевелятся.

Попытался встать. Подбежал Олег:

— Васька! Проснулся?

— Это не сон?

— Да, живой ты, Васька, живой!

— Маме надо позвонить.

— На, звони! — подаёт переносной телефон. — Давай номер наберу!

***

Елизавета Захаровна вздрогнула. С испугом посмотрела на телефон. Осторожно подошла, взяла в руки и нажала зелёную кнопку.

— Здравствуй, мама! — раздался голос сына.

— Васенька, сыночек, ты жив?

— Конечно! Ты, почему плачешь?

— На сердце весь день тревожно было. Словно беда с тобой приключилась.

— Всё в порядке мама! Ведь ты всегда со мной.