Кое-что о возвращении.
Я о реанимации отношений — любви, дружбы, неважно. О том сомнении, что если вернешься, попадешь на пустырь.
В детстве все просто — «мирись, мирись»… и пошли дальше, взявшись за руки, будто ничего не случилось. Дорога впереди длинная, грабли на ней лежат ровными рядами, ждут своего часа.
И голова еще звонкая, вместительная. И сердце большое, и слез много.
Широта прощения прямо пропорциональна детской широте души.
С возрастом боязнь привязаться к человеку оказывается сильнее страха сиротства. И причина любого одиночества чаще всего одна — нежелание терять. То есть, оснований может быть много, иногда и очень серьезных, но изначальная первопричина всегда одна — страх очередной потери.
Коктейль друзей с годами становится все крепче, а меловой круг, которым себя очерчиваешь, — все шире. В него можно впускать только самых близких — тех, с которыми связывает жизнь, радости, потери, общие воспоминания, короче, мощный бэкграунд, на который можно опереться. И шанс, что вернешься к живым чувствам, а не к горстке пепла с оловянным сердечком и обгоревшей блесткой.