С кем тебя разделить?
С кем тебя преломить, как хлеб?
Растащить на цитаты,
распить на двоих, мой Питер?
А давай без посредников
впишемся в уик-энд
и сплетем вензеля наших душ
и заглавных литер…

Я к тебе вожделею,
врастая стихом в гранит,
ощущая ладонью
упругую твердь легенды…
И ласкаю глазами
напрягшийся монолит
именного столпа,
что фаллически рвётся в небо…

Прикоснись же и ты
к обнажённой моей строке,
как к заброшенной статуе
скрытой во тьме Венеры…
Ей так зябко,
так горько
в бесхитростной наготе
отдаваться ветрам
и ненастью осенних скверов.

Поцелуем дождинки
притронься к её груди…
Ты почувствуешь тут же,
как мягко теплеет мрамор,
как трепещет под пальцами
пламя живой любви…
и душа кровоточит сквозь камень
открытой раной…

Постарайся расслышать
неровный сердечный стук
контрапунктом к главе
самых чёрных из одиночеств.
Те, кто прежде имели
изысканный, тонкий слух,
перестали улавливать
суть моих нежных строчек.

То ли строчки устали…
а может быть,
те — не те…
Как в мистическом сне,
не спеша, подведу их к бездне.
Отпускающим жестом
безмолвно верну толпе…
И уйду, не прощаясь…
Раз выпиты —
пусть исчезнут.

Оставайся лишь ты,
как свидетель моей тоски.
Утешай меня, Питер —
и может быть, станет легче…
Обними меня сзади,
уверенно… по-мужски…
и туман,
словно шаль,
незаметно накинь на плечи…

Пусть темнеет вдали маяком
Кафедральный храм
и балтийский рассвет
лёгким бризом скользит за ворот.
С кем тебя разделить?
С кем тебя пригубить с утра?
С кем тебя…
Ни души…
Никого…
Только я и город…