— Итак, молодые люди, как же вы решили назвать своего сына? — спросил чиновник, явно с некоторым усилием изображая энтузиазм.
Это был крайне немолодой дядечка с грустным лицом в очень немодном костюме, с еще более немодным галстуком.
— Первенец, да? — спросил он, кивнув на мою жену, державшую на коленях кулек, в который был завернут наш сын.
— Первенец, — радостно кивнула жена.
Чиновник перевел взгляд на меня.
— Итак, имя?
— Владлен, — сказал я.
Чиновник на секунду застыл.
— Как, извините?
— Владлен, — повторил я.
Чиновник почему-то встал, обошел стол, прошел к двери, подергал ручку, проверяя, заперто ли, вернулся на место.
— Простите, но нет такого имени.
— Как же нет? — сказал я. — Мой прадедушка Владлен, а дед — Владленович. Я могу показать свидетельства о рождении.
Я полез в папку со всеми нашими семейными документами, которые на всякий случай прихватил с собой, но чиновник остановил меня взмахом руки.
— Молодые люди, — сказал он, — если вы так хотите быть оригинальными, то ведь есть отличные исконно русские имена — Тимофей, Гордей, Родион, Мстислав, Севастьян. Агапит, в конце концов!
— Нет, — сказал я. — Мы долго обсуждали, и решили твердо и окончательно.
— И ваши родители не против? — с надеждой спросил чиновник, посмотрев почему-то на мою жену.
— Нет, — ответил я. — Совершенно не против.
— Послушайте… — чиновник явно стал нервничать. — Я понимаю, что это исключительно ваше дело, но взываю к вашему чувству рациональности. Имя, которое вы хотите дать вашему мальчику, может быть когда-то и было в обращении — в другое время, в другой стране. Но сейчас? А если бы у вас была дочка — вы бы ее назвали Даздраперма?
Жена вопросительно посмотрела на меня.
— Да здравствует Первое мая! — объяснил я ей.
Она улыбнулась. За ее улыбку, наверное, я ее и полюбил. Но это отдельная история.
— Нет, — сказал я. — Если бы была девочка, мы бы назвали ее Виленой. Очень хорошее имя. Но у нас мальчик. Поэтому пусть будет Владлен.
Чиновник нервно крутил свою чернильную ручку, которой он, собственно, и должен был занести имя нашего сына в акт записи гражданского состояния — или как там эта вся лабуда называется.
— Молодые люди… — Он откашлялся. — Наша страна, как вы знаете, возвращается на столбовую дорогу мировой цивилизации, с которой ее более ста лет назад, в силу известных событий, столкнули. Страна строит храмы, возрождает духовность, освобождается от чуждой нашей цивилизации идеологии, навязанной пришлыми людьми, которые не любили и не знали Россию. Зачем, ну зачем вы хотите испортить жизнь своему сыну? Из ваших собственных политических предпочтений — до которых мне, конечно же, никакого дела нет? Как ваш сын будет жить в этой будущей прекрасной России с именем Владлен? Как он ответит, что оно значит, или, еще точнее, в честь кого оно?
— В честь моего прадеда, — сказал я. — Который ушел в 41-м добровольцем в 3-ю дивизию коммунистического ополчения города Москвы. И дошел до Берлина.
Чиновник пожал плечами.
— Это все очень хорошо, кто же спорит, вот и президент… — он обернулся на портрет президента, ласково глядящего на нас со стены -…тоже призывает не забывать подвиги предков. Но не нужно же идеологизировать. Да еще и портить жизнь вашему крохе. Сотни, тысячи прекрасных русских имен. Никаких Дездраперм. Или Кукуцпалей.
— Что? — удивился я.
— Кукуцаполь — объяснил чиновник. — Кукуруза — царица полей. Я недавно оформлял свидетельство о смерти.
Мы переглянулись с женой. Она с трудом сдержалась, чтобы не расхохотаться.
Чиновник, явно почувствовав, что нашел необходимые аргументы, продолжил.
— Вы можете еще подумать, я же не настаиваю, чтобы вы прямо сейчас делали выбор. Подумайте еще раз как следует. Почитайте в Интернете. Есть много сайтов, которые помогут вам найти имя для сынишки. Вот вам бесплатная брошюрка…
Он извлек из ящика стола тонкую книжечку, дал мне. На фоне голубого неба и облаков был купол с крестом, а сама брошюрка называлась «Выбор православного имени по дате рождения».
Я вежливо пролистал книжечку, положил ее обратно на стол.
— Нет, — сказал я. — Владлен.
— Но почему? — спросил чиновник.
— Потому что, — ответил я, — если пацан будет Владленом, то он, быть может, увидит наши космические станции у Юпитера и Меркурия, станет ученым, писателем, инженером или уважаемым мастером-рабочим, будет жить в стране, которой он будет гордиться. Или хотя бы у него будет шанс на это. А так — я кивнул на брошюрку — так он будет доставщиком пиццы или промоутером у дверей магазина «Розовый кролик», в котором торгуют резиновыми членами…
— Но почему вы не полагаете возможным, что он вырастет удачливым бизнесменом? Или политиком федерального уровня? Карьерным дипломатом? Популярным певцом?
— В нашей семье у всех со слухом очень плохо, так что певец точно не получится. Дипломатом он не вырастет, потому что мы простые люди, — объяснил я. — Ровно как и политиком. У них есть свои дети. А если он даже бы и стал бизнесменом, это означало бы, что он обирал и обманывал других людей, иногда совсем бедных.
Я посмотрел на жену. Она кивнула.
— Поэтому, пожалуйста, запишите в вашу книгу: Владлен.