Город! А снег, безусловно, тебе к лицу. Немного полнит, но тебе это очень кстати. Я тут по третьему еду вчера кольцу, и вижу тебя вдруг, в воздушном пушистом платье. Даже, признаюсь, не сразу смогла узнать: ты стал как будто юнее, свежее, что ли. Я ощущала щекой твои минус пять, было приятно, почти как пятерка в школе.

Город, давай до весны не менять одежд? Ты то в одном, то в другом, но всё время в сером. В моде, сказали, сегодня рубин и беж, только тем модникам я, например, не верю. В белом, ты царь. Как с открыток глядишь живьём. Шпилем Останкино гордо взрезаешь небо. Может, давай постоим на мосту вдвоём? Город и я, оба зимние, оба в белом.

Будем смотреть, как плывут по Москва-реке фары машин, проезжающих быстро мимо. В очередном проезжающем огоньке мы с тобой вместе войдём в белый цвет и зиму. Ты понавешаешь сразу везде шаров, ёлок наставишь штук триста, гирлянд повесишь.

Город, ты в белом чудесен, ты свеж и нов. Жаль, что сегодня ты бурый и серый месишь.

Глазурные лужи хрустят под ногами, нагие деревья блестят леденцом, пора из бумаги крутить оригами и смешивать в кружке имбирь с чабрецом. Я в сумрачном времени недозимовья живу в полуспячке. Мир полутонов умеет стабильно растить поголовье из демонов в каждой из пастбищ-голов. А демоны злые, когда голодают. Чтоб не бесновались, их нужно кормить. Кормите их сладким. Поите их чаем. Купите им тонкую красную нить, на нить насадите журавликов стаю — из толстой бумаги, из разных цветов — чтоб те пастухи-журавли не пускали тех демонов выйти из пастбищ-голов.
Уютная лампа с оранжевым светом — прожектор для тусклой ноябрьской тьмы.
На целую жизнь станет ближе до лета, когда мы сумеем дойти до зимы.

Этот город когда-нибудь съест меня без остатка.
Здесь по улицам ходишь, и смерть наступает на пятки.
Здесь в бетонных коробках живут суррогатные люди.
Здесь все время вчера. И мне кажется, завтра не будет.

Здесь дороги, как шрамы от сотни смертельных ранений.
Как нигде, здесь нутром ощущается связь поколений:
Будто предки встают из могил и зовут заунывно.
Даже воздух пропитан насквозь тут тоской неизбывной.

Здесь такие закаты, что хочется сразу стреляться.
Здесь за год забываешь, что раньше умел улыбаться.
Каждый каждому враг, каждый куст представляет опасность
И любимое чувство всех жителей в нем: безучастность
… показать весь текст …

Заснеженный город, такой пустой и чистый. Не слышно не звука, не видно людей. Тишина рождает музу.

Первый снег подобен бархатистой коже юной девы — ласкает взор, манит непорочной белизной невинности, но побывав в пыльных и сальных лапах города, он превращается в бесконечный поток из слякотных слез и печальных луж.