ТОТ САМЫЙ ДЕНЬ.
Очень ранее, серое, не по летнему хмурое утро. Электричка, переполненная людьми, не менее хмурыми, чем погода. Невыспавшиеся, помятые лица усталых людей, которые из мелких поселков и деревушек едут на работу в «большой» город. Они устали еще до того, как проснулись. По моему, они еще заранее все устали. Еще ДО своего рождения.
Мне хочется растолкать их всех и пробиться к худенькой голубоглазой девочке с короткой стрижкой, сидящей в середине вагона у окна и отрешенно смотрящей на пролетающее за окном творение. Я знаю, что она смотрит, но не видит, потому что в данный момент созерцает внутреннюю пустоту.
Оказывается, у пустоты есть вкус. Она горькая, тягучая, густая и потому ее не так просто выплюнуть. Она засасывает, как топь, и растворяет все мысли и устремления, еще способные вытащить тебя наружу и стимулировать к активной, наполненной жизни.
Девочке всего месяц назад исполнилось 18 и в данный момент она обдумывает наиболее гуманные способы прекращения своей жизни. Не всерьез, но ей сейчас так пусто и бессмысленно, что нужна хоть какая-то надежда на выход из этой эмоциональной ямы, хоть какая-то альтернатива существованию, в котором она не видит смысла. Даже если это его противоположность. Небытие. Ибо, какой смысл, если она заранее знает, к чему приводит жизнь через «не хочу»?
Отпечаток такой жизни очень хорошо виден на лицах людей, окружающих ее сейчас. На лицах ее родителей, которых она видит каждый день. На лицах многочисленных тетушек с авоськами, которых она в изобилии встречала на улицах города и в общественном транспорте. Тетушек, которые когда-то тоже были 18-летними девчонками, смотрели на старшее поколение и верили, что у них все будет по другому.
Людей, которые просыпаются уже уставшими и которые равнодушны ко всему, что с ними происходит. И именно сегодня, потеряв последнюю радость от отношений которые закончились прежде, чем начались, девочка вдруг ясно поняла, что ее ждет то же самое.
Я пробираюсь к девочке, сажусь на жесткую, деревянную скамью напротив, беру ее за худенькие запястья, сжимаю холодные ладошки. Знаю, она меня не видит, не чувствует, но мне так хочется передать ей свою уверенность, свое знание того, что этот день — день, который начинался так депрессивно и паршиво станет тем самым днем, когда все изменится. И что буквально через сутки ее внутренняя империя будет настолько же переполнена тихой радостью и покоем, насколько сейчас она переполнена горькой пустотой.
Это день, когда началось ее взросление, ее становление, ее разрыв с привычной жизнью и самоидентификацией. Она еще не знает, что пустота, которую она принесла с собой, поможет ей противостоять манипуляции близкого родственника и впервые сказать жесткое, твердое и равнодушное «НЕТ». И не почувствовать при этом никаких угрызений совести, вины и прочего дискомфорта от хронического эмоционального давления. Именно сегодня она впервые почувствует, ЧТО значит отстаивать свои личные границы и плевать на чужое мнение.
Эта же пустота уже сегодня вечером толкнет ее на совершенно сумасбродный и даже экстремальный для нее поступок — на спонтанную встречу и неожиданный секс со своим лучшим другом, который через 5 месяцев сделает ей предложение и следующие 18 лет они будут отстаивать свои границы и плевать на чужое мнение вместе, идя по жизни бок о бок, рука в руке.
Но всего этого она еще не знает и мысли ее полны тьмы и безысходности. Она на дне. На дне, от которого уже сегодня оттолкнется и начнет всплывать на поверхность, трансформируясь в процессе.
«Потерпи, милая, потерпи» — шепчу я, поглаживая ее холодные ладошки. — «Уже сегодня все изменится, вот увидишь. Просто дыши пока. Вдох-выдох, минута за минутой, час за часом. Скоро будет легче. Приезжай домой, скажи ей «НЕТ» и ложись спать. А вечером надевай свое длинное небесно-голубое платье и иди в гости. Ему понравится. Этот день тоже все изменит в его жизни, благодаря тебе. И отрасти волосы. Длинные волосы — это очень круто! "
Она молчит, отрешенно глядя на мутные дождевые потоки, струящиеся по оконному стеклу. Я глажу ее по голове. Ей нужно пережить это дно. Это — как топливо для наших перемен. Когда нет боли, нет и развития.
Когда мы не опускаемся в самую глубокую точку невозврата, мы так и барахтаемся в жиже наших привычных будней, реакций, мыслей.
У каждого в жизни наступает такой день, когда внутренний мир становится чернее самой черноты. И после этой черноты свет кажется ослепительным.