Вообще, по паспорту соседа моего звали Дмитрий, только все вокруг называли его исключительно прозвищем — Ёрш.
Отчасти за характер ершистый, а попутно и за внешность: скулы, рёбра, ключицы и даже волосы, торчащие, словно костистый плавник на его голове. У Ерша была своя квартира, невесть, как полученная в сытые годы застоя. В ней он проживал с единственным сыном. Жена ершовская почила ещё в начале девяностых.
Хозяин сына растил не то, чтобы в строгости, но и не шибко баловал. Иногда мог приложиться к бутылке, да только помнил, что всему нужна мера. Посему и проблем не создавал ни себе, ни людям.
Игорёк, сын его, вырос похожим на покойную мамку — стройным, смуглым и симпатичным. Отучился в школе и пошёл в приличный вуз. Оттуда по программе обмена погнал куда-то заграницу, откуда вернулся не один, а с невестой. Та, ясное дело, из русского знала только «водка», «икра», «спасибо», группу ТАТУ и нашего самодержца, собирателя земель. Звали её Соланж, но Ёрш её называл в шутку Салага или Салажка.
Та искренне пыталась свёкру понравиться. Язык учила, дом убирала, старалась готовить что-то необычное, чтобы Ерша удивить. Но тот не то, чтобы невестку не любил, просто ершистый свой характер показывал.
А потом пошёл слух, что Салажка та уже на третьем месяце. Пока суд да дело, Ёрш сынка своего за ухо и пинками погнал отношения регистрировать. Мол, не дело это, чтобы дитё без фамилии и прав росло. Игорёк долго мялся, но отцовское требование выполнил, сходил в ЗАГС, расписался. Свадьбу не гуляли, сказав всем, что денег нет, а тут надо на ребёнка собирать. Все же отлично понимали, что надеяться на государство, всё равно, что на спиритическом сеансе вызывать дух Мавроди. То есть, затея глупая и бессмысленная.
Живот округлялся, а Игорёк всё чаще задерживался на работе. Однажды и вовсе пришёл домой под утро. На вопрос беременной жены «где шлялся?», ответил, что устал от такой жизни, что хочет свободы, а они с отцом его ужасно ограничивают. Ерша, к слову, на тот момент дома не было. Он вкалывал на даче и понятия не имел, что его отпрыск учудил.
Горе-супруг собрал вещи и был таков. Телефоны отключил, и просто растворился. Сначала жена держалась. Но на утро сорвалась. Обзвонила его друзей, коллег, даже дальних родственников. Словно след простыл.
Свёкор приехал через пару дней и увидел, что Салага собирает вещи.
— И куда это ты намылилась на ночь глядя?
Услышав историю и почесав лысеющий череп, он у невестки чемодан забрал и впервые за всё время обнял её.
— Вот, куда ты пойдёшь сейчас? На вокзале ночевать собралась? Я тебя в обиду не дам, не боись. И дитё помогу прокормить да воспитать.
Игорёк, как потом оказалось, закрутил роман с сотрудницей. К ней же и переехал жить. Рассказывал, что жена из него все соки выжала, а тиран-отец заставил жениться. Впрочем, красотку из отдела кадров он точно так же бросил, променяв на случайное знакомство в интернете. Что он рассказывал очередной жертве, история умалчивает. Но ни бывшей супругой, ни общим ребёнком не интересовался.
Ёрш начал подрабатывать, невестка тоже подыскала работу по удалёнке на зарубежку и что-то строчила вечерами на ноутбуке, училась, проходила разные курсы, стараясь успеть до родов как можно больше. Ерша с тех пор называла исключительно батей.
Дочь родилась осенью. Назвали её по просьбе деда Лизой, в честь покойной супруги. Малая росла здоровой и красивой. К семнадцати годам встретила красавчика курсанта, за которого потом и выскочила замуж.
Откуда об этом узнал Игорёк, который все эти годы не появлялся ни разу и даже с днём рождения не поздравлял, я не знаю. Только вот аккурат перед свадьбой он приехал и изъявил желание вести свою «любимую дочь» под венец. Ёрш с невесткой в один голос послали его туда, куда даже вертолёты МЧС не добираются. Под ручку Лизу на свадьбе вёл дед и так светился от гордости, что казалось, помолодел лет на пятнадцать. Достал из закромов костюм, галстук нашёл и даже туфли натёр до такого блеска, что можно было смотреться, как в зеркало.
Говорят, перед смертью он отписал квартиру и все сбережения невестке, потребовав сохранить часть для внучки. На случай, если её новоиспечённый супруг окажется таким же прохвостом, как его собственный сын. Тот, к слову, на похороны не приехал. Зато были на них родители Соланж. Они о Ерше знали исключительно со слов дочери. Что она им рассказывала, неизвестно, но памятник они поставили очень красивый. Под датами и красивыми словами была маленькая табличка: «Бате от Салаги. Спасибо за всё», а рядом — маленький рисунок ерша.