С нежностью и благодарностью вспоминаю советское телевидение. Как же нам повезло, что у нас было советское телевидение.
Но по порядку. Захожу к младшей дочке, взять на прогулку. А у нее включен мульт — то ли про щенков, то ли про фей, то ли про лошадок. Какой-то детский канал. Экран на полстены.
Кира, говорю, что же ты еще не собралась?
«Ой, да, ща…» — отвечает Кира, глядя не на меня, а на фей с щенками.
И я начинаю приносить ей одежду, ибо понимаю: с этими сраными феями мы будем собираться еще час. Кое-как одеваемся. Кира так и смотрит на экран. Выключить не дает.
И я знаю: Кире в общем по фигу, что там на экране, кто мельтешит. Лишь бы мельтешили и говорили пискляво.
Наконец, выходим из квартиры. Зловещие феи еще что-то кричат нам в спину. «Э, стоять! Хрен ли мы тут мельтешим и пищим? Стоять!».
Кира пытается обернуться, но я уже выношу ее чуть ли не на руках.
У нас-то как было? Смотреть просто нечего. Ну передачей типа «Выставка Буратино» наслаждались лишь совсем извращенцы, а среди нас таких не было. На каникулах могли показать капитана Немо, с утра. И всё. А так — сплошной «Ленинский университет миллионов» и «Передовая школа животноводства» (эту, кстати, вел папа Эрнста). И потому — к черту телевизор, даже цветной.
Мы гуляли. Целыми днями. Мы носились по дворам, паркам, закоулочкам. Мы влезали в страшные подвалы. Мы забирались на крыши, откуда нас гоняли злые жильцы. Мы постигали мир сами, руками, ногами.
Нашими феями были тетки из жэков. От которых было так весело убегать.
Мы рисковали. Мы смеялись. Мы жили.
Как же нам повезло, что у нас было советское телевидение.