Юля с дочкой решила недельку пожить на даче, так как работа позволяла. Муж же вырваться не мог, хоть очень и хотел. Родители её тоже, будучи ещё не дряхлыми стариками, оба работали потихоньку и так же на целую неделю вырваться из города не могли.

Юля же, недолго думая, дабы не сидеть в каменных стенах душного, пыльного, серого города, благо лето было жарким — собрала вещи и с дочей утренней электричкой рванула на дачу.

Лес, воздух, вода. Второй дом от края леса, сосны, ели, речка — двадцать минут ходьбы. Красотища. А тут ещё и земляника пошла.

Сном младенца спала не только маленькая Олюнька, но и сама Юля, с блаженством просыпаясь, с улыбкой засыпая.

Юля пропалывала клумбу с цветами, когда услышала негромкое: «Юляшка». Ещё не подняв головы, она сразу поняла, что это бабушка, только она её так звала. Юля поднялась. За забором, оплетаемым диким виноградом, стояла бабушка Рита. И смотрела на неё. «Юляшка, внучка, иди ко мне. Я за тобой пришла», — протянула руку навстречу, милой тёплой улыбкой озарилось лицо. Тут из дома со смехом выбежала Оленька и, взвизгнув, закричала: «Баба!» — у неё… что бабушка Света была «баба», что прабабушка Рита, тоже была «баба».

«И солнечного зайчика — так она звала правнучку — бери», — сказала бабушка и присела, чтобы обнять подбегающую к ней малышку.

«Нет!» — как-то дико крикнула Юля. И сама не поняла почему. Бабушка медленно встала, уголки губ опустились вниз, глаза погрустнели. Дочь от неожиданности замерла на полпути и, повернувшись к матери, с каким-то испуганным удивлением смотрела на неё.

Юля стояла в каком-то оцепенении и понимала, что должна понять что-то очень важное. Очень. Но что?

Лето. Дача. Она с Олей на неделю приехала отдохнуть. Пришла бабушка. Бабушка. Бабушка.

И тут она поняла: бабушка Рита умерла два года назад. Её просто не может здесь быть. Значит, либо у неё галлюцинация, либо она спит и это всё сон.

Бабушка Рита за забором снова улыбнулась: «Не бойся, Юляшка, иди ко мне. Я скучаю по вам».

Преодолев желание послушаться, Юля стала вспоминать, к чему всё это может быть, если это сон. И вспомнила: если тебя во сне зовёт умерший человек — это к смерти. К смерти.

Юля испугалась. Поманив дочь к себе, она её крепко обняла и стояла, не зная что делать дальше.

Ощущения были реальными. Она чувствовала мягкие ручки своей дочки и слышала отчётливо все звуки. Так во сне бывает? В принципе, Юле всегда снились яркие реалистичные сны. Значит, может быть.

Значит, сейчас она спит, ей снится сон, и она во сне поняла, что это всё неправда. Кстати, она всегда об этом мечтала: понять во сне, что ты спишь и безнаказанно творить всё, что придёт в голову. Походу её мечта исполнилась. И она может делать всё, что хочет, так как это просто сон.

А очень хотелось пойти к бабушке, она скучала по ней. Погулять, поболтать. Но… но, насколько она помнит, нельзя соглашаться идти во сне к умершему — это плохая примета, к смерти, своей.

Но что с ней может случиться? Она сейчас на даче, спит. Дом закрыт. Если б залезли воры, она бы услышала и проснулась. Пожар? Уловила бы запах гари. Что ещё, что? Да, вроде, ничего. Её тело спало спокойно и тревогу не било. Значит, всё хорошо. Да и дочка рядом, а уж чтобы с ней вдруг что-то случилось, она и представить не могла.

И Юля решилась: была не была. Ведь это сон. Можно хоть раз сделать так как хочется? Может, это единственный шанс.

Она посмотрела на дочку, улыбнулась ей и, взяв её ладошку в свою руку, пошла к калитке.

Бабушка Рита облегчённо вздохнула и рассмеялась.

Юля стала открывать калитку. Заело замок, так часто бывало, она давно уже просила его починить, и тут из дома донёсся голос матери: «Юля! Юля!» — так повелевающе.

Юля недовольно поморщилась, она не хотела возвращаться.

«Юля! — всё громче кричала мать. — Вернись!»

«Мам, — через плечо ей в ответ крикнула Юля, — я ненадолго, скоро вернусь».

И тут вдруг так жалобно: «Юленька, мне плохо. Сердце. Сердце», — и затихла.

Юля поняла, почувствовала, что матери действительно плохо, очень плохо. И, не обращая внимания на бабушку — все мысли сейчас были только о матери — побежала к дому, не замечая, что тащит за собой дочь, так и не выпустив её руки.

Юля с трудом разлепила отяжелевшие веки. В голове было муторно, неприятно. Она сфокусировала взгляд на потолке и пыталась понять, почему проснулась. Мысли путались, во рту было как-то сладко, и запах был какой-то приторный, и тело почти не слушалось.

Она замерла и приказала себе: «Думай!»

И до неё стало доходить, что что-то не так. Не так!

Запах. Странный запах. Знакомый. Так пахнет газ. Газ!

От испуга мысли проснулись и забегали, как мыши, услышавшие кошку.
Юля заставила себя встать. С трудом подняла, показавшуюся такой тяжёлой, дочь, взяла в охапку с одеялом и потащилась к двери.

Еле-еле открыв её, в нос ещё сильнее ударил запах газа, поплелась к выходу.

Буквально вывалившись из дома, Юля добрела до бани и, уже заползая в нее, повалилась на пол, прижимая укутанную в одеяло дочь.

Юля то ли проснулась, то ли пришла в себя и сразу покрылась холодным потом, вспомнив, что случилось.

На жёстких досках пола она отлежала себе всё тело.

Не обращая внимания на боль, тут же кинулась к дочери.

С каким-то щемящим испугом заглянула Оленьке в лицо.

Девочка была бледная, но спала. Спала. И дышала. Самое главное — дышала.

У Юли отлегло от сердца. Она не стала трогать дочь, а поднялась и пошла к дому.

Осторожно. С какой-то боязнью.

Она всё поняла. Походу в баллоне с газом, что стоял на кухне — сто раз говорила мужу, что его надо вынести за пределы дома — прохудилась прокладка, и газ стал выходить.

Двери в дом с ночи, как она выходила, были открыты. И скорее всего газ уже почти выветрился.

Из дома доносился звонок телефона. Настойчиво и требовательно звонила мать. Юля это поняла по мелодии.

С сильно бьющимся сердцем Юля, принюхиваясь — запах газа был, но уже слабый — пробежала в комнату, схватила телефон и выбежала, почему-то боясь пока находиться в доме.

На дисплее светилось двадцать три пропущенных вызова.

Телефон вздрогнул и зазвонил снова. От неожиданности и испуга Юля его чуть не выронила. Высветилось — «мама».

Юля поднесла телефон к уху и, стараясь, очень стараясь, говорить как всегда, произнесла: «Да».

— Юля! Юля! — кричал в ухо телефон маминым голосом. — С тобой всё в порядке?!

— Да, — как можно увереннее ответила дочь.

— А, Оленька? С ней всё хорошо? — на грани истерики пытала её мать.

Неосознанно повернувшись в сторону бани, Юля ответила: «Да».

— Почему ты не брала трубку? — голос срывался. — Я тебе звонила всю ночь. Всю ночь. Мне было плохо, отец отпаивал меня валидолом, мне приснился сон. Плохой сон! Я тебя звала, звала…" - в телефоне раздались рыдания, от отчаянья и облегчения сразу.

— Я тебя услышала! — вдруг осипшим голосом проговорила Юля и заплакала…