В течение последующих двух недель оба мои коллеги, с которыми я работал в одной группе уже больше года, получили по устному предупреждению, причём по столь же незначительным поводам. Стало понятно, что всё это не случайность, но никто не мог понять, что происходит. Один из супервайзоров в частной беседе высказал предположение, что, поскольку «толстая дама», как её называли за глаза, не только руководитель аудиторов, но и менеджер другой лаборатории, она, возможно, хочет таким образом показать, что её лаборатория лучше.
В самом начале июля, за пару дней до Дня Независимости, начальница вновь пожаловала к нам. Покрутившись немного и весело поговорив со всеми, она тем же весёлым тоном попросила меня подняться с ней в кабинет нашего менеджера, который ей всегда любезно предоставлялся. Поговорив минут пять на общие темы, она показала мне копию подписанной мной формы, в которой я забыл проставить свои инициалы в одной из многочисленных клеточек. Такие вещи случались довольно часто, и никто не обращал на это внимания. Два дня назад мне попалась такая же бумажка, подписанная дневным аудитором. Я заметил пустую клеточку, отыскал нужную тетрадь, убедился, что всё в порядке и проставил свои инициалы. А вот мой документ кому-то понадобилось скопировать и отправить начальству…
Сказав, что, к сожалению, я забыл проставить инициалы, и полагая, что инцидент исчерпан, я спросил, могу ли возвратиться к работе. В ответ начальница протянула мне листок машинописного текста. Я начал читать — и у меня потемнело в глазах.
В листке говорилось, что, поскольку я, несмотря на неоднократные предупреждения, продолжаю работать невнимательно и совершать ошибки, мне даётся завтрашний день в качестве выходного, с тем чтобы я подумал, хочу ли продолжать работать в компании. Если ответ будет положительным, то я обязан коренным образом пересмотреть своё отношение к работе, в обратном случае моё пребывание в компании будет закончено.
Меня захлестнула горькая обида. Захотелось плюнуть в самодовольную толстую физиономию или хотя бы высказать всё, что я о ней думаю. Но я понимал, что нахожусь на волосок от увольнения и любой неправильный жест может стать роковым. Поэтому, прочитав всё до конца, я притворился, что ещё не закончил и потихоньку сделал десяток глубоких вздохов, чтобы успокоиться. Подняв глаза, я наткнулся на безмятежный, любопытно-ожидающий взгляд начальницы. Медленно, тщательно подбирая английские слова, я заговорил о том, что полагаю такие меры несправедливыми по отношению ко мне, поскольку за шесть с лишним лет работы я не так мало сделал для компании. Я напомнил, что совсем недавно работал фактически за двоих, не получая за это ни цента сверх моей, достаточно скромной зарплаты, а теперь, когда я допустил несколько мелких ошибок, меня готовы вышвырнуть. Я объяснил также, что за день аудитор исправляет не меньше двадцати ошибок, за неделю это составляет сотню, и пропустить одну ошибку из ста — не такой уж большой грех, ведь не ошибается только тот, кто ничего не делает.
Начальница слушала мою речь не перебивая, с тем же безмятежным выражением лица. Когда я закончил, она сказала, что мне следует завтра побыть дома, подумать, и после праздника она встретится со мной и выслушает моё решение.
Продолжение следует