В конце XIX века английская еврейка Лотти Коллинз заразила весь мир незатейливой песенкой «Та-ра-ра-бумдия!» — она исполняла ее, танцуя зажигательный канкан. В итоге песня легла в основу еврейской «Тум-балалайки» и засветилась у Чехова, Саши Чёрного и Эйзенштейна.
Помните, в одной из самых известных пьес Чехова «Три сестры», которую, несмотря на драматичность сюжета, сам автор называл «весёлой комедией» и «водевилем», есть такой персонаж — Иван Романович Чебутыкин. Это неуклюжий доктор, все время действующий и говорящий невпопад. Так вот время от времени Иван Романович напевает незамысловатые слова: «Та-ра-ра-бумбия… сижу на тумбе я». Пьеса была написана в 1900 году, но упоминание простенькой песенки встречалось у писателя и раньше — например, в рассказе «Володя большой и Володя маленький», изданном в 1893-м. Там тоже очередной чеховский доктор напевает себе под нос «Та-ра-ра-бумбия».
Чехов был не одинок в использовании рефрена — этот шлягер в конце XIX века распевали по всему миру, чуть переделывая его порой на национальный лад. Споры, кто же изначально был его автором, продолжались многие годы. Вот, к примеру, что указано касательно этого припева в примечаниях к полному собранию сочинений и писем Чехова: «Возможно, это русская транскрипция припева известной французской песенки — своеобразного гимна парижского полусвета XIX века». Здесь имеется в виду хит француженки Эмили-Мари Бушар, известной под псевдонимом Полер. Блистая в кабаре «Фоли-Бержер», она кокетливо вещала, как вместо того, чтобы быть паинькой, предпочитает пуститься во все тяжкие, напевая Tha-ma-ra-boum-di-h. Но парижский шлягер был лишь отголоском оглушительного успеха Лотти Коллинз — именно эта английская еврейка сделала песню символом своего времени, за что и была прозвана «мисс Та-ра-ра-бумбия».
Шарлотта Луиза родилась в 1865 году в Лондоне в семье евреев по фамилии Калиш. Ее отец был плотником, но к работе подходил крайне творчески — клиентов в свою мастерскую он привлекал тем, что беспрестанно распевал за работой песни. Однажды его заприметил распорядитель местного мюзик-холла — и тут же позвал в артисты. Отложив рубанки и стамески в сторону, Калиш стал Коллинзом, положив начало артистической династии: три его дочери выступали в танцевальных номерах под его же песни. Шарлотта была старшей из дочерей.
Однако, в отличие от сестер, Шарлотта успевала параллельно играть самостоятельно и в небольшом театре — она была полна решимости стать «настоящей актрисой». Но как только Шарлотта заявила о своем окончательном уходе из труппы отца, она получила предложение, от которого не смогла отказаться — занять место основной солистки лондонского Tivoli Music Hall. Так в Лондоне родилась новая звезда — и имя ей уже было Лотти Коллинз.
Тепло принятая местной публикой, Коллинз быстро приобрела популярность не только в родной Англии, но и за океаном. Гастрольный тур ежегодно включал концерты в США. Во время очередной поездки в Штаты Коллинз случайно услышала песенку Ta-ra-ra Boom-de-ay! — в Америке, впрочем, это незатейливое произведение не вызывало никакого интереса у публики. Но после того как песня прозвучала в исполнении Лотти Коллинз в Лондоне в ноябре 1891 года, она тут же стала хитом и была растиражирована фирмами грамзаписи.
Когда о популярности песенки узнали в Штатах, акулы тамошнего шоу-бизнеса немного взгрустнули — ведь какая могла быть прибыль! Сразу же после этого Лотти Коллинз подверглась в США многочисленным нападкам критиков. «Этой довольно зрелой женщине в возрасте не подобает поднимать ноги выше головы, демонстрируя зрителям нижнее белье», — писали американские газеты. Но вот зрители по всему миру были совсем иного мнения: им нравился раскованный стиль Лотти. И особенно то, как под каждое «Та-ра-ра-БУМ!» она задирала свою кружевную юбку, оголяя ноги в чулках с подвязками. К слову, столетие спустя подвязки Коллинз продадут на аукционе Sotheby’s за более чем внушительную сумму.
В общем, публика — особенно ее мужская половина — ревела от восторга под каждое «Та-ра-ра-БУМ!», которое, на минуточку, повторялось в песне восемь раз. Безусловно, на популярности песни сказались и сценические навыки, полученные Коллинз в театре: исполняя основной текст, Лотти напускала на себя показную невинность — она сменяла ее на соблазнительные движения лишь во время припева. Этот танец под песню был придуман ею самой — и напоминал канкан.
Как писали критики: «Коллинз вертелась, кружилась, изгибалась, закручивала свое гибкое, мускулистое тело сотней невероятных способов. Неподготовленного человека это зрелище способно потрясти до глубины души». По словам другого современника, женщины в зале хоть и громко заявляли о недопустимости такого разнузданного поведения на сцене, «не могли оторваться от своих биноклей, в деталях рассматривая обольстительную вакханалию телодвижений, о которых говорил весь Лондон».
Сюжет песни, как уже упоминалось, был предельно незамысловат: все советуют девушке из приличной семьи учиться и быть прилежной, но она любит гулять и танцевать — и вызывает у общества одни упреки. Впрочем, ей это все не важно: жизнь хороша — и девушка готова отдаться в руки любимого мужчины, напевая Ta-ra-ra Boom-der-ay. Песня претерпевала множество изменений: в каких-то странах она исполнялась от имени мужчины, в каких-то — даже от имени детей, распевавших, как они сорвут урок в школе, если хоть одному поставят «неуд». Неизменным оставался лишь припев.
В конце концов мелодия перешагнула границы Великобритании и, перелетев Ла-Манш, стала звучать как Tha-ma-ra-boum-di-h в Париже, а в Восточной Европе — уже как «та-ра-ра-тум-ба-ля». Кто-то даже считает, что знаменитая «Тум-балалайка» — тоже своеобразная аранжировка припева этой песни восточноевропейскими евреями. В еврейском фольклоре действительно можно найти песни, в которых используется словосочетание «тум-ба-ла» или «тум-ба-а-а» — к примеру, в еврейской народной песне «На печи сидит девица»
В России английская мелодия пелась уже как «Та-ра-ра-бум-бия», соединенная с восточноевропейским «тум-ба-ля-ля». Найти упоминания о популярности мелодии и припева можно и у Саши Черного в «Рассказах для больших», и у Ильи Эренбурга в «Необычайных похождениях Хулио Хуренито», и в мемуарах Сергея Эйзенштейна. Писались новые тексты, но припев оставался неизменным, к примеру: «Тарарабумбия, сижу на тумбе я, домой не двинусь я, там теща ждет меня. Боюсь изгнания, волосодрания. Такая участь суждена, когда ученая жена, тарарабумбия, сижу на тумбе я».
Что же касается Коллинз, то несмотря на большой репертуар, главной в нем вплоть до ее смерти в 1910 году так и осталась «Ta-ra-ra Boom-de-ay!». Американские эстрадные исполнители не единожды за это время пытались вернуть права на песню, в том числе — через суд. Они ссылались на то, что впервые песня была исполнена в 1891 году в Бостоне и звучала на Бродвее, где ее и услышала Коллинз. Коллинз этого и не отрицала — наоборот, каждый раз демонстрировала договор, закреплявший за ней права на исполнение этой песни: якобы она приобрела его у бостонского антрепренера Джона Сэйереса. Судебный процесс был весьма громким и долгим. Американцы пытались доказать, что песня принадлежит США чуть ли не по праву наследства, так как она исполнялась еще рабами юга до Гражданской войны. Адвокат даже зачитал в зале суда оригинал текста песни со схожим куплетом. Но как только он дошел до припева, весь зал принялся распевать восьмикратное «Та-ра-ра-бум-дия!» в духе Лотти Коллинз. После такого суд просто-напросто признал песню общественным достоянием.