Это был один из самых обычных дней, за исключением того, что этот день погрузил меня в далекий 16 век, … во времена Великого княжества Литовского, где согласно легенде по замку рода Радзивилов ходит призрак женщины…- неупокоеный дух Барбары Радзивилл, известной в те времена блистательной красавицы.
Мама давно пыталась затащить меня в театр, но вечная загруженность с завидным постоянством отбирала у меня эту возможность, а у нее надежду… Но, этот вечер стал исключением.
Мы сидели в удобных мягких креслах театра, тесно прижавшись друг к другу и заворожено следили за сюжетом «Черной пани Несвижа». Мама, то и дело поглядывала на меня с некой таинственной улыбкой, и мне вдруг показалось, что больше самого спектакля ей доставляло удовольствие смотреть на меня, видеть мой интерес, мои эмоции, мои переживания. Она чувствовала сопричастность к ним… Это дарило ей особое удовольствие.
Мама тихонечко сжимала мою руку своей жилистой, но по-матерински мягкой теплой рукой и это было, тем ощущением единения и родства, которое не замечаешь в обыденной жизни… И только потом с жадностью вдыхаешь каждую мелочь, каждую песчинку, каждый миг вечера…, проведенного вместе…
Длинная вуаль из тонкой черной органзы, струящимися волнами огибала стан героини, оставляя за собой, тянущийся по сцене шлейф. Женщина-призрак погружала зал в атмосферу таинственности, загадочностики, мистики… Состояние эйфории неожиданно прервал звонок моего телефона. Я с ужасом обнаружила, что не поставила его на беззвучный режим, и мысленно коря себя за это, тихонечко ответила. Звонила дочь и сказала, что дома меня ждет сюрприз… Голос у нее был достаточно веселый и я поняла, что ждать следует непременно чего-то хорошего.
В антракте мы с мамой оживленно делились впечатлениями о спектакле, а заодно пытались угадать какой-же сюрприз может готовить мне дочь дома…
Переступив порог своей квартиры я сразу заподозрила неладное. Разбросанная по полу обувь, откуда-то взявшийся маленький детский мячик, тряпочки, предназначенные для уборки — все это как-то складывалось в одну общую картину «преступления». Я уже начала догадываться о сюрпризе, как в эту минуту дверь квартиры медленно открылась и на пороге появился Оно…
Маленький мокро-жалкий дрожащий комочек, который, при виде меня, по-детски доверчиво завилял карандашным хвостиком и с еще неустойчивой походкой, то и дело заваливаясь на бочок, стремительно двинулся в мою сторону, оставляя на полу крохотные грязные «приветики». Дочка посмотрела на меня виновато-боязливым взглядом, пытаясь просканировать реакцию…, но я сохранила интригу и быстро предложила ей помыть лапки нашему непрошенному сюрпризу.
Когда же я взяла малышку на руки, пытаясь поднести ее к струе теплой воды, она вдруг очень активно начала лизать мне руки, наверное пытаясь подкупить… От умиления я еле сдерживала себя, но, удержав свой чувственный порыв, продолжила мыть эти малюсенькие лапки и неимоверно милашную мордашку, пытаясь угадать породу этого чуда. Разумеется, я не могла так быстро сдаться и «держала марку», но собаку не обманешь, она сразу почувствовала во мне родственную душу… и это была любовь с первого взгляда, хотя за нее малышке еще пришлось ой как бороться.
За неделю до до этих событий у нас с дочкой был разговор о собаке, но я была слишком категорична, имея трагический опыт -детскую травму и я просто панически боялась вновь заводить животное, наотрез отказав ей обсуждать эту тему. Но дочь оказалась настойчивой, притащив пса. Сказав, что собака у нас на время, пока мы не найдем ей дом она, вероятно, думала разжалобить меня, и выиграть время, понимая, что потом я просто прирасту к этому чуду и уже сама не смогу ее отдать. Стратегически ход был выверен. Понимая это, но все-же трезво оценивая реальные возможности, а главное- ответственность, я решила начать массированную акцию по поиску дома нашей питомице. Я составила стихотворное объявление, сфотографив нашу малышку в разных ракурсах, после чего мы стали ждать… Отклик пришел в этот же день. Семья с двумя маленькими детками решили взять себе третьего «ребеночка» и это умиляло. Завернув наш клубочек в теплый шарфик дочь повезла малышку на смотрины. Я ощущала противоречивые чувства, но пыталась их глушить в зародыше. Разумеется, я уже любила это маленькое существо, наполовину таксенка, а на вторую половину неизвестного зверенка, но была уверена, что так будет лучше, прежде всего для собаки.
Когда же дочь позвонила и сказала, что Асеньку, так она назвала нашу девочку, забрали, мне взгрустнулось… Вот в такие моменты ты начинаешь злиться, что твой рутинный ритм жизни вдруг кем-то нарушается, но еле уловимое, существующее лишь на ментальном уровне ощущение пустоты, медленно закралось в мое сердце…
С новыми хозяевами Асеньки мы договорились созваниваться, чтобы быть в курсе о жизни щенка, но мы не предполагали, что звонок будет уже на следующий день. Новоиспеченные «хозяева» Асеньки предложили ее забрать, аргументируя тем, что у них возник конфликт интересов к игрушкам. Щенок и дети не смогли поделить между собой детские игрушки, уж очень все любили маленькие мячики…
Так Асенька вернулась к нам. В глубине души, скрывая даже от себя, я была этому рада, но поиски нового дома мы все-же продолжили.
На этот раз, еще через день Асеньку забрала возрастная женщина, сказав, что ей нужно больше гулять и что такая собачка будет ей в радость. Мы снова договорились «быть на связи», но и на этот раз вестей долго ждать не пришлось. Женщина перезвонила уже на через день, пожаловавшись на больные ноги, и на то, что за таким шустрым щенком она просто не может угнаться… Мною вновь овладели противоречивые чувства. На этот раз чувства скрытой радости, что она вернулась граничили со злостью на безответственность людей в принятии таких решений. Где-то в подсознании начала витать мысль о некой мистике, но я решила, что Бог любит троицу и попыталась еще раз испытать судьбу этой маленькой бедолажки, которая уже «нахлебалась» в жизни. Ведь нашли ее, сидевшей и дрожавшей от холода в промозглый ноябрьский вечер, у входа в метро. Там ее и подобрала сердобольная мама однокурсницы моей дочери, но оставить себе собаку они не могли, так как у самих была большая и уже возрастная самка, давшая в один вечер всем понять, что чужаков она в своем доме не потерпит.
Третьи потенциальные хозяева малышки уже по голосу очень расположили к себе, спокойно выдержав все мои допросы о составе семьи и о состоянии их здоровья и т. п.
В условленное время уже лично, решив удостовериться что эти люди достойны того, чтобы мы могли доверить им нашу Асютку, я завернула собачонку в маленький плед и мы поехали смотреть ее будущий дом.
В троллейбусе было сильно холодно, и маленький комочек прижамался ко мне и дрожал, то ли от холода, то ли от страха вновь быть брошенной…
Это был довольно старый деревянный дом со стеклянной верандой, где мне показалось что именно там предполагалось поселить нашу малышку. Непропорционально расположенные комнаты и узкий коридор не особенно меня вдохновили. От вопроса, где же будет жить собачка, хозяйка как-то сразу растерялась, а потом указала на большое кресло в комнате, куда малышка уже явно нацелила свой глазик, хотя ей предстояло еще долго до него расти. Добродушная женщина неожиданно дала Асеньке сладкое печенье, наверное, в надежде сразу заполучить ее доверие, мне же этот жест доброй воли не понравился и на правах пока еще хозяйки, я сделала ей замечание по такому вредному рациону для животных, мысленно ставя «галочки» в колонку «за» и «против». Самобичевание уже набирало обороты, но я боролось с собой, подбирая все новые и новые аргументы в свое оправдание. После десятиминутного знакомства мы договорились оставить щенка на некий испытательный (неясно для кого) срок.
Выйдя на улицу и пройдя пару метров по грязно-серой, орошенной дождем дороге, я остановилась у большого ясеня в полном замешательстве. Нахлынувшее на меня чувство вины и предательства раздирало изнутри. Дрожащими руками я набрала номер мамы, как номер «скорой помощи», роль которой она всегда исполняла в моей жизни, и неожиданно для себя расплакалась в трубку, надеясь услышать в ее интонации поддержку моего еще неосознанного, несформированного, но уже решения.
Живя по соседству, мама не раз за эти дни приходила к нам с дочкой, где ее с визгливой радостью встречала наша (не наша) малышка и я понимала, что голос мамы будет для меня сейчас решающим.
Голос таил в себе недосказанность… Я чувствовала, как та же борьба между логикой и чувствами набирали обороты и у мамы, не позволяя ей выдать себя. Уже разговаривая я сделала еще несколько шагов вперед, потом вдруг остановилась и четко осознала, что уже не могу, не смогу вернуться домой без этого крохотного жалкого существа, которое осталось где-то там … у чужих людей… Молниеносно развернувшись на 180 градусов с неимоверно счастливым чувством определенности, я побежала назад за своей малышкой.
В момент встречи, когда я понимала, как она ждала этого шага, мы ощутили такое единение, что я осознала- у нас добавился новый член семьи, так ее выстрадавший. В ту же минуту меня охватило странное интуитивное чувство тревоги, которое я не раз переживала в жизни и которое еще никогда меня не обманывало. Мысль, ударившая меня будто током, была о том, что когда что-то приходит, то что-то и уходит. Стараясь отогнать эту злую мысль, я предпочла полностью погрузиться в счастье, которое длилось 9 месяцев, тот срок, когда человек появляется на свет, в моем же случае это срок был срок до ухода, ухода моей мамы…

Уже после смерти мамы, находясь в дичайшей депрессии, граничащей с мыслями о нежелании жить, я поняла, что Господь так настойчиво стелил мне «соломку», посылая эту собачку, чтобы именно с ее помощью я смогла преодолеть самый страшный этап своей жизни. Ведь благодаря ей, я заставляла себя выйти на улицу, реагировать на ее громкие и настойчивые призывы поиграть в мячик. Благодаря ее нежному маленькому язычку, который так ласково лизал мне руки и лицо, я понимала, как мудра была моя мама, когда напевала свою любимую песню: «Живи, пока живется, под звездами под солнцем. Спасибо жизни говори за все, что было в ней… Живи, пока живется, живи, пока поется. И не о чем на свете не жалей!»