А у меня в июле прядки,
Прикрыты шёлковым платком,
На все загадки есть отгадки,
По всем дорожкам — босиком.

И там, где клён шумел когда-то,
Как в песне, над речной волной,
Сидит и смотрит туповато
На поплавок товарищ мой.

Нет ничего важнее в мире
Сидеть и удочку держать,
Слегка коленки растопырив,
Сидеть и ждать, сидеть и ждать…

Стала своих обижать, а чужих ненавидеть,
тело молчит, в нём уже не алеет заря,
значит, зародыш в рыбообразном виде
в тебе на узи уже никогда не узрят.

Природа предусмотрела и этот нюанс:
зачем младенцу в мир идти из старухи,
у природы, свои законы — свой план-с! -
ведь старухи беспомощны, злы и глухи.

А природа любит других, молодых и потных,
С горящим глазом и тарабанящим сердцем,
А у старух весь мир этот радужный отнят,
У них он чёрно-бел и с ноготок размерцем…

Ни нам безумным, ни сердешным нИнам,
Которые свои наполовину,
А лезут поместиться целиком,
Хотя бы как-нибудь и хоть бы в ком —
Не предстоит прожить всё это дважды:
Въезд на баулах в дом пятиэтажный,
И первые стихи, и первый фаллос,
И к нИнам возмущение и жалость,
И нам негодование от нИн,
От их благополучных сердцевин,
Но вялых строк и меленьких фантазий
С душкАми поэтических инвазий…
Конечно, спор и распри не уместны,
Прощайте, нИны, вы в миру чудесны!