Горгулью я увидела случайно. Краем глаза заметила шевеление на соседской крыше, подумала, что это кошка, очень большая кошка, гигантская, разве такие бывают? Я протерла глаза, моргнула несколько раз и уставилась в мертвые каменные глаза.

— Привет, — сказало оно голосом странным, но не страшным, — в горле пересохло, водички не найдется?

Я открыла кран во дворе. Жарко, очень жарко, мне напекло голову? У меня тепловой удар и начались галлюцинации? Я нагнулась к крану и подставила лицо под струю воды.

— Ммм, холодная, чистая, не из лужи какой-нибудь! Разрешите? — раздалось рядом. Я повернулась, ноги у меня ослабли, подогнулись и я некрасиво плюхнулась на землю, вернее на новую плитку, недавно во дворе сделали, комфортно на такой гладкой и чистой в обмороке валяться. Но сознания я не потеряла, несмотря на то, что надо мной возвышалось чудище, как из кино или книжки. Горгулья, оттеснив меня от крана, жадно глотала воду, которая тут же вытекала из нее, вынося из каменного тела пыль, грязь, трупики мелких птичек, куски бумаги и каких-то палочек (она сожрала воздушного змея?) и много, много бабочек. Необычных, красивых, не потерявших яркость. Я бережно взяла одну, нежно голубую, крылья перламутровые, прекрасные.

— Жалко эту красоту, — укоризненно сказала я Горгулье.

— Задержалась на заповедных лугах, не хотела их губить, но они сами, — Горгулья смутилась и глотнула еще воды, — уф, хорошо как! Видите ли мне не повезло и всю мою дорогу меня сопровождали ужасная сушь и засуха, рот я не могу закрыть, вот и залетели не только бабочки, — горгулья смущенно покосилась на кучу мусора, вымытую из нее водой, — я прошу прощения за это, возможно, я смогу как-то загладить свою вину и предоставленные неудобства?

— Доставленные, — машинально исправила я гостью и тут же рассердилась на себя. У меня, скорее всего, психическое расстройство или галлюцинация, а я вместо того, чтобы бежать в дом и звонить мужу, обращаю внимание на неправильное слово.

— Ах, простите! Долгая дорога, пыль, вы должны меня извинить, если я буду выражаться не совсем верно.

Горгулья говорила почти не шевеля клювом или это у нее рот такой огромный? Я почувствовала себя Эбенезером Скруджем, который пришел домой, а вместо своего дверного молотка увидел лицо Марли, своего умершего компаньона. Но Скрудж хотя бы знал, что на двери должен быть молоток и только он, но вместо чего привиделась мне горгулья? Я поерзала на теплой плитке, легонько погладила ее, чтобы почувствовать реальность происходящего и задала, наконец-то верный вопрос:

— Вы, простите, кто?

— Горгулья, — ответила горгулья и замолчала.

— Вы — настоящая? — интересно, можно ли было задать вопрос глупее.

— Настоящая ли я горгулья? — удивилась гостья, — да, конечно! Бывают ненастоящие?

— Не знаю, — растерялась я, припоминая, не видела ли я в Интернете объявление о продаже поддельных китайских горгульей. Поддельных — это еще как?

Горгулья вежливо ждала.

— Как вы здесь очутились?

— Прилетела, конечно же! Вот так! — Горгулья взмахнула крыльями, поднялась в воздух и куда-то полетела, через несколько секунд раздался истошный лай и визг соседского Бумеранга, сокращенно Бумера — собаки огромной и трусливой, визг перешел в глухой хрип и я поняла, что пес от страха проломил стенку сарая и укрылся там. Так уже бывало не раз, Бумер там прятался от ветеринара, контролеров электросети и горгаза, а также соседского же Лимона — кота отважного и ненавидящего всех собак, Бумера в особенности. Горгулья внезапно снова появилась передо мной, тихо и мягко опустилась на плитку, а у меня от страха и неожиданности пересохло во рту и закололо сердце.

— Воды, пожалуйста, — прошептала я. Горгулья сложила лапы (или руки?) ковшиком, набрала воды из-под крана и поднесла мне. Я осторожно сделала несколько глотков, вода в каменных ладонях быстро нагрелась и стала пахнуть небом. Так я сразу подумала, хотя, глупости, конечно, какой может быть запах у неба? Разве что гроза пахнет, ливень или осенний унылый дождик, а тут сказала тоже, аромат неба! Есть, есть такой аромат, он состоит из запаха свободного полета, надежды и бескрайних просторов, он затягивает и уносит туда, вверх. Я потянула носом воздух, чтобы запомнить этот запах навсегда, чтобы вызывать его в памяти в те моменты, когда мне будет грустно и одиноко. Я так сильно принюхивалась, что вода попала мне в нос и я закашлялась.

— Ну, вот! — расстроено сказала Горгулья, — опять.

— Что опять? — не поняла я.

— Я постоянно забываю, что я пахну небом и волей и что вы, люди, падки на этот запах, — Горгулья как-то странно посмотрела на меня.

— Воля, как вы хорошо сказали, воля, это именно то слово, верное! Как я стразу не подумала. Во-ля! Мы здесь несвободны, а там, наверху…

— Вот я и говорю, опять я забыла и не поберегла вас.

А вот тут мне стало не по себе, что-то во мне пробудилось, дикое, неуемное, незнакомое, я вдруг почувствовала, что умею летать и вспомнила холод и разреженный воздух там, наверху, где облака, редкие птицы и воля — абсолютная свобода. Мне захотелось закричать от восторга и скорее подняться туда.

— Ты бы помыла окна! — грубо перешла на «ты» Горгулья.

— Что?

Странный голос горгульи буквально спустил меня с небес на землю.

— Окна у тебя грязные, а это лицо хозяйки, как не стыдно, ай-ай-ай, плитка новая, хвалю, но не метеная уж пару дней, не спорь, я наблюдала за тобой. Ты вообще ленишься, а надо бы и полы протереть и огород запущен, деревья как разрослись, оно, конечно, птицам радость, но помидорам горе, а ты же зимой не пичужек на тарелку положишь, а овощей разных, а на грядке сплошной сорняк. Непорядок это.

С каждым словом горгульи, таким правдивым и хлестким, из меня выходило ощущение воли и неба, я сдувалась и становилась самой собой: солидной дамой, женой и мамой, которой мечтать о воле и свободе вообще нельзя, потому что не для меня такие полеты. Настроение у меня начало стремительно портиться и небо, казалось, заполонили мрак и тоска. Какой там запах, какой там аромат, сплошная серость и мокрость. Слезы потекли из глаз и закапали прямо в руки горгульи, которая так и держала их ковшиком передо мной.

— Переборщила, никак не научусь правильно дозировать, грядки, видно, были лишними. Глотни-ка чуток водицы, совсем малость, в то придется вспомнить про твои нестиранные ковры.

— Их на мойку надо отвезти, — прохныкала я и послушно сделала глоток воды из рук или лап горгульи. Небо немедленно окрасилось в ярко-голубой цвет и я подумала, что моя жизнь весьма и весьма неплоха, да, что там скромничать, хороша моя жизнь! Дети, муж, работа любимая! Я так и сказала Горгулье, та довольно растянула огромный рот.

— Вот и умница, но окна помой все-таки.

Горгулья выплеснула воду на новую плитку и та на мгновение блеснуло золотом.

— Вы меня заколдовали? — я поняла, что такая смена настроений сильно неспроста и я уже смекнула, что воду горгулья как-то превращала в такой эликсир сил и счастья.

— Немножко, — каменная глыба смущенно посмотрела на небо.

— А потом специально расстроили, — обвинительно добавила я.

— Да, — еще больше смутилась горгулья, — не могу же я допустить, чтобы моя новая подружка улетела в небо, где ей будет вольготно, но и сильно холодно и одиноко.

— Подружка? — переспросила я.

— Ну, да, — ответила горгулья, — раз уж меня занесло сюда, почему бы нам не подружиться?

— А как вас занесло сюда, кстати? — наконец-то догадалась спросить я.

— Видишь ли, твой сосед, Бэзил…

— Кто?

— Бэзил, ты не знаешь имени своего соседа?

— Соседа зовут Василий.

— Странно, мне он представился Бэзилом. Да, это и не важно. Твой сосед Бэзил-Василий вызывал Меркурия, Гермеса и Лакшми, но…

— Вызывал? Как духов? Это же вроде бы божества?

— Ты представляешь, как они смеялись, когда он им приказал явиться? Ему повезло, они были в настроении пошутить, поэтому просто прислали меня.

— Но зачем?

— Это работает также, как и ваша бюрократия, раз был вызов, надо как-то отреагировать. Вот я и прилетела, жаловаться он все равно не будет, просто не знает куда, — Горгулья попыталась хитро прищуриться.

— И куда надо жаловаться?

— Э, нет, я тебе этого не скажу, хоть ты мне и нравишься, моя новая подружка, — Горгулья хрипло рассмеялась и сказала мне зайти в дом, она собиралась наслать ливень, чтобы смыть с моей новой плитки всю грязь и мусор.

Я послушно забежала в дом и тут же загремел гром, блеснули молнии и над нашей улицей словно опрокинули гигантское ведро с водой. Ливень — шумный и обильный отмыл мою новую плитку, куда-то унес пыль, грязь, трупики мелких птичек, куски бумаги, каких-то палочек (она сожрала воздушного змея?) и много — много бабочек, все то, что вымыла Горгулья из своего каменного чрева. Сама она — гордая и довольная сидела на крыше дома соседа Бэзила, то есть Василия и, расправив крылья и подставив ливню открытую пасть, что-то булькала грозовому небу.

Я стояла у окна, смотрела на свою новую подружку и думала: вот, наконец-то и в моей жизни случилось что-то интересное и пусть мне всего лишь напекло голову и все это только снится, но какой это сказочный сон и как не хочется просыпаться.

Вечером я попросила мужа и детей посмотреть, нет ли чего странного на крыше соседа Василия. Они удивленно приподняли брови и спросили, что же я имею в виду. Мне пришлось изворачиваться и врать о чужой кошке и бумажном змее, занесенным на крышу бурей, а потом, когда все уснули, я вышла во двор и с тоской осмотрела абсолютно пустую соседскую крышу.

— Привидится же такое, — всхлипнула я.

— Дать тебе водички? — немедленно поинтересовалась Горгулья, мягко опускаясь рядом со мной.

— Ты где была? Я хотела, чтобы тебя увидели муж и дети!

— Зачем?

— Чтобы я поняла, что ты настоящая!

— Прикоснись ко мне и сама реши, настоящая я или нет.

Я протянула руку и погладила каменные крылья, теплые, приятные на ощупь, словно живые. Горгулья тихонько засмеялась и сказала мне идти спать.

Утром орал соседский петух, которого я давно уже уговаривала продать мне на лапшу, вопли этой ненормальной птицы буравили мне мозг почище любого перфоратора и я каждый день думала, что крики петухов и сорок, лай собак и брачные стоны кошек слишком умиляют наивных городских жителей, но когда в открытое окно, часа в четыре утра долетает вся эта какофония… я, если честно, даже немного завидовала тем, кого будет рев машин и звон трамваев. Тем утром я проснулась с ощущением чуда, словно мне лет пять и у меня сегодня День Рождения и мне обязательно подарят волшебную палочку, ни больше, ни меньше. Я тихонько лежала под тонкой простыней и вспоминала, что же такого чудесного мог принести мне наступающий день. Зарплата? Нет. Отпуск или выходной? Нет. Праздник? Нет. Так что же? Мои мысли прервал звук давно забытый, звук, который я слышала всего лишь пару раз в жизни, словно кто-то большой хрумтит печеньем или капустой или морковкой. Я тихонько встала с кровати и подошла к окну. На моем слегка заросшем огороде паслась белоснежная, почти светящаяся лошадь.

— Этого не может быть, — прошептала я и выскочила из дома.

— Ты помидоры не ешь, вот они какие, посмотри внимательнее, вот это баклажаны, там перец, картошку ты и сам не захочешь есть, а вот сорняки давай, лопай, здесь огород подчистишь, к соседу пойдем, у него все есть можно, ничего путного не найдешь, — услышала я знакомый голос и поняла, почему мое пробуждение было таким счастливым. Моя новая подружка! Горгулья! Вот кого я хотела увидеть и еще раз убедиться, что она мне не привиделась!

— Доброе утро, ты рана встала, — сказала мне Горгулья и дала напиться воды из своей ладони, — это, чтобы у тебя весь день было хорошее настроение, — пояснила она.

— Меня разбудила лошадь, — ответила я и рассмеялась сама не знаю чему.

— Какая лошадь? — удивилась Горгулья и я снова подумала, что она меня околдовывает.

— Вот эта, — неуверенно показала я пальцем на белоснежную красавицу, потом присмотрелась к ней и охнула.

— Это???

— Да, Единорог собственной персоной!

— Но как, почему?

— Бэзил все никак не может уняться и снова попытался вызвать наших специалистов по золотым монетам.

— А они???

— Послали, кто подвернулся, нам же теперь веселее, да и сорняками у тебя теперь проблем не будет, — сказала мне Горгулья и указала Единорогу на сочный куст лебеды. Я подошла к Единорогу и осторожно погладила его гриву, такую легкую и шелковистую, что было непонятно — это грива или теплый ветер овевает мои пальцы. Единорог ласково фыркнул и проткнул рогом пододеяльник, висящий на веревке.

— На счастье, — немедленно объявила Горгулья и повела Единорога к соседу Василию, у которого в заросшем огороде можно было спрятать небольшую армию единорогов и горгулий.

Сосед Василий, считающий, что зарабатывать на жизнь нужно весело и с удовольствием, никак не унимается, поэтому кроме Горгульи и Единорога в моем дворе теперь живут Пегас, Земляная Кошка и Алконост. Они отказываются переселяться к Бэзилу-Василию, потому что он их считает призраками и проводит обряды изгнания. Измученные существа, которых то изгоняют, то призывают, решили перебраться ко мне и не обращать внимания на дикие крики Василия, когда он случайно их видит.

Мы живем дружно, но нам становится тесно. Горгулья сказала, что переговорит с лепреконами и выбьет материальную помощь для покупки еще одного участка. Она справедливо заметила, что Бэзил-Василий все никак не устроится на работу, но почти каждую ночь жжет свечи и рисует пентаграммы и если Меркурий, Гермес и Лакшми так и будут отмахиваться от его призывов и присылать вместо себя весьма сомнительных заместителей…