Сказали: «Приходи, будет хорошо».
А я никуда не собирался.
«Да ты приходи, увидишь!» — стали настаивать.
Я не то чтобы ждал, когда меня уговаривать начнут. Я действительно никуда не желал идти. А потом как-то особо стали напирать на то, что будет хорошо. А кто ж не хочет, чтобы ему хорошо было? И вдруг показалось, что очень уж похож на оскорбление мой отказ. Всё же повод нешуточный. Долго настраивал себя и в конце концов решил, что пойду. А вдруг действительно будет хорошо?
Пошёл, а там все расфуфыренные такие. Заумные разговоры ведут в неестественных позах. Никто ничего лишнего, не дай бог. Вдруг невовремя за чашкой чая потянешься, так ты ж деревенщина такая, кто ж тебя звал-то сюда? Или вот светские беседы не поддерживаешь — скучный ты субъект! И смеяться надо в определённые моменты. Ну и манеры.
Смотрю на этих людей и жду, когда же будет хорошо. На кухне какие-то приготовления, звон тарелок и чашек дают надежду на что-то. И всё снуют туда-сюда какие-то женщины разукрашенные, но всё время приносят что-то не то: то салфетки, то пепельницы, то яблоки… А когда будет хорошо, пока вообще непонятно. Обсудили артисток, похвалили президента, обругали премьера. Спросили друг друга про работу, про зарплату. Поныли, что завтра понедельник, и с утра всем бежать к девяти по офисам. Может, всем от этого становилось хорошо, мне — только хуже.
Я сижу, ни с кем не разговариваю и про себя думаю: «Раз вы не знаете, от чего мне бывает хорошо, то чего ж позвали?»
И вдруг с кухни кто-то сказал, что есть ликёр.
«Люди, есть бутылка ликёра, хотите?»
Тут наступила пауза. Вообще-то она наступила не для всех, а только для меня.
Что ж это за вопрос? Кому от него хуже будет? Только вот сильно хорошо от бутылки на двадцать рыл не станет.
Для кого этот ликёр? Что это за мера — бутылка на 20 человек?
Хотите душ принять? Вы проходите в ванну, я вам на 20 секунд воду включу. Как не хватило? На вас сотни капель попало! А то и тысячи!
Чего мне с ваших капель? Чего мне с ваших ликёроводочных капель будет, — я спрашиваю!
Принесли полрюмки ликёра. Торжественно объявили, что бабушка настаивала в деревне.
А я торжественно настаиваю, что мне надо ещё и ещё! И не в деревне, а здесь! Раз уж мне обещали, что будет хорошо.
Мне всегда обещают, что будет хорошо, но редко когда бывает хотя бы неплохо.
Хорошо бывает тогда, когда я сам обещаю и делаю. Может, тому, кому делаю — не очень хорошо, но мне хорошо.
А сейчас я смотрю на полрюмки ликёра и думаю о своих девяносто пяти килограммах. Куда мне эти капли отправить? Как же мне их в голову влить сразу?
Принесите мне хлеба, много хлеба, если хотите, чтобы мне было чуть лучше. Я буду макать хлеб в этот ликёр и жевать его. Долго и тщательно. А вы все на это смотрите. И пусть вам будет стыдно. Мне стыдно точно не будет. Иного выхода я не вижу. Денег у меня нет, чтобы выйти за выпивкой. Да и зачем? С какой стати? Обещали, что будет хорошо, так почему же я должен бегать в магазин?
Хлеба у них не было. Конечно, яблоки с салфетками и бессмысленные разговоры — достаточное основание звать к себе людей. Неужели вам пяти дней в неделю не хватило их договорить? Какого чёрта вы выходной на это тратите?
Я вообще к этому ликёру не притронулся. Я гордый. Мне надо много. Снова подумал о девяносто пяти килограммах и о том, что унизительно пить полрюмки чего бы то ни было. Даже три рюмки пить стыдно. Раз уж ты поздоровался с людьми, будь добр продолжай начатое: пей бутылку, пей вторую. Я готов терпеть расфуфыренных тёток, если мне наливают выпить. Нет, прошу меня понять правильно: я и сам могу себе найти. Я и сам могу выпить. Но зачем тогда пёстрые дамы и сопровождающие их напыщенные господа? За что мне это? Если я пришёл терпеть, то сделайте мне хорошо, вы обещали! Мне же не может быть хорошо с вами без водки. С водкой без вас может. А наоборот — нет. И так почти всегда. Исключения редки, хочу особо подчеркнуть, пока я трезв и зол на расфуфыренных.
И тут я понял, что мне действительно будет хорошо. Просто надо было, чтобы сначала было очень плохо, а потом сильно хорошо.
И я одной панорамной улыбкой пожал всем руки, выскочил на улицу, позвонил, кому надо, и через час нам было уже очень хорошо.