Вот последний этаж и последний пролёт
Вот и кровь на губах превращается в лёд,
Неоконченный вдох и, зажмурившись — в яркость просвета…
Тёмно-серая стынь, полумрак, тишина,
Под стеклянным оскалом пустого окна,
Как под чёрным квадратом в обломках гнилого багета.
Приподняться. Привстать. Позабыть об окне.
Отдохнуть, прислонившись к холодной стене.
И не слушать ни звона в ушах, ни сердечных биений.
И, упав на крыло, словно раненый стерх,
Притерпеться, и снова — карабкаться вверх.
Покорять бесконечную даль восходящих ступеней.
Чётко выверен путь и известен метраж,
Как мираж — долгожданный последний этаж,
Чёрт Его подери, как Он грамотно выписал роли!
Только миг. Только шаг на прогнивший карниз,
Неоконченный вдох ииии… зажмурившись, вниз…
И опять недолёт. И опять задыхаться от боли.
Я почти удержался на том бережке,
Я почти дотянулся в последнем прыжке,
И уже трепетало в руках ощущенье живого…
Но, сглотнув пустоту перекошенным ртом,
Я опять на земле. Под горящим кустом,
Не желающим греть ни меня, ни замёрзшее слово…
И опять новый день догорает дотла,
И впиваются в душу осколки стекла,
Эхх, взлететь бы хоть раз! Над собой. И застыть в апогее.
Хоть на час, хоть на миг… Но, видать, суждено
Погружаться всё дальше и дальше. На дно.
И толкать по-сизифовски камень.
Привязанный к шее…