Хорошо бы так встать поутру в тишине, покуда занавесочки на окнах не раздрнуты, да выйти на крыльцо, накинув старый капот. Сорвать спелое яблочко с ветки, да с росой, и впиться так, чтоб сок по подбородку.

Вернуться, студной водицы испить, сдвинув рюши чепца с лица, потом одеться, и чтоб служанка Арина потуже затянула корсет. Заплести свою роскошну косу. Выйти к завтраку и побеседовать об чм-нить с батюшкой за оладьями. А чтоб он в синем стганном халате и тапочках.

После завтрака посидеть в кресле-качалке, почитать томик стихов или прозу какую.

Прогуляться по имению. Постоять у белсых колонн, вглядываясь в тёмные аллеи. А то и заложить коляску, чтобы съездить к соседям. Вернуться к обеду, чтобы переодеться и встретить земского доктора, прибывшего к батюшке с оказией. Услышать пару занятных историй и всплеснуть белыми пухлыми ручками. Принять пару комплиментов от старика, а потом пойти подремать на канапе и увидеть полуденный сон. Исключительно яркий.

Встать, испить кваску. Переодеться сызнова, встретить генеральшу Серпухову с дочерьми и сыном.

Приказать поставить чай и угощать всех клубничным вареньем в вазочке. Потом музицировать. Непременно на рояле и при свечах.

И петь, раскачиваясь в такт музыке. И чтоб моим тонким станом и толстой косой любовался сын Серпуховой, и даже, может быть, влюбился в меня по самые уши.

После играть с гостями в бридж или фанты. И чтоб зашла Арина и при всех пару раз назвала барыней.

Эх… А вместо этого что? Просыпаешься от дрели соседа и идешь чистить зубы или унитаз, как карта ляжет.

И за окном у тебя не томные аллеи, а чьи-то визги и грохот мусоровозок. Потеешь по жаре, готовя баклажаны.

И за целый день, хоть убей их, никто ни разу не назовет тебя барыней.

Не правильно это всё как-то.

Впустую август проходит, считай.