В шуме ветра и веток,
Сквозь туманы и снег,
Грозовые разряды
непонятных помех.
Накатившейся мглою
Оглушенный почти,
Слышу голос в ночи,
Слышу голос в ночи.
Прерывается он,
Замирает на миг,
Задыхается он
От усилий своих.
Из безмолвья и тьмы
Возникает опять:
-Я хочу рассказать…
Я хочу рассказать…
Прорезая безмолвье,
Нарастает в ночи:
-Подключись к моей мысли!
Не бойся.
Молчи.

(И вдруг мягкий и плавный толчок покачнул мою комнату. Это было похоже, пожалуй, на пляшущие кинокадры, где-то и дело теряется фокус и размывается изображение.
Но вот обозначилась в дрогнувшем мраке точка света, мерцавшая зыбко в пространстве. Свет ее становился устойчивым, ровным. Вот она приняла очертанья ракеты. Вот она, накреняясь, поплыла над землею. Над Европой. Над морем. Над степью. Вот плывет над сибирской тайгою. Ближе. Ближе. Совсем уже близко. И вдруг — ослепительно- белое пламя. И погасло виденье… Но в чуткой ночи, ставшей белой от белого пламени, повторяло эхо и множило взрыв Тунгусского метеорита.)

-Значит это не миф,
Вознесенный молвой…
Межпланетный корабль
Над горящей тайгой?
Из каких же галактик
Вы в космической мгле
Пролагали свой путь,
Устремленный к Земле?
Кем — скажите — расчислен
Звездный курс корабля?
-Начинался наш путь
На планете Земля.
Подожди. Помолчи.
Чтоб внезапный испуг
Не прервал навсегда
Ток невидимый вдруг.
Утвердись в этой мысли,
Не страшась высоты:
Мы вернулись на Землю,
Мы земляне. Как ты.
А страну, где мы свой
Начинали маршрут,
Атлантидою
В ваших преданьях зовут.
-Атлантида? Ах да!..
Посейдонис… Платон…
-Это было потом.
Это было потом.
Это лишь эпилог.
Это только строка.
Ваша память смутна.
Ваша мерка узка.
Затихает и глохнет
Свет далеких миров.
Пролегло между нами
Десять тысяч веков.
На одно лишь мгновенье
Ты представь материк,
Что, как будто планета,
Населен и велик.
Он от полюса к полюсу
Цепь заснеженных гор
И простор опаленный
Полновластно простер.
Ты представь на мгновенье
Карту мира иной.
То, что стало Европой,
Было чащей сплошной.
И в то время, как сумрак
Полз по черным хвощам,
Да летающий ящер
В темноте верещал,
На другом континенте,
Нарастая, как вал,
Электрический свет,
Города омывал.
На другом континенте,
В недоступной дали
Невесомо парили
Над землей корабли.
Что же -скажешь -случилось,
И какая волна
Поглотила все это?
Катастрофа? Война?
Да война. Но такая,
Что ушла в глубину
И была не похожа
На любую войну.
Вы еще не открыли,
Вам открыть предстоит,
Мощь какого заряда
Мысль любая таит.
Дерзновенно объемля,
Океан, небосвод
И притихшую землю,
Ум прорвался вперед.
Но разорвано Время
Пеленой облаков,
И пропитано сердце
Мглой пещерных веков.
И себя убежденно
Возвышая в толпе,
Каждый мнил себя богом.
Поклоняясь себе.
Сам себя утверждая,
Воздвигал себе храм,
Принося себе жертвы,
Как когда-то богам…
Вы еще не открыли,
Вам открыть предстоит
Силу мысли, с которой
Несравним динамит.
Вам еще неизвестно,
Как насыщена мгла,
Как сгущаются тучи
Эгоизма и зла.
Как безмолвны бывают
Разрушенье и смерть.
От невидимых взрывов
Истощается твердь.
Нет, старинные притчи
И легенды не лгут,
ЧТО ОТ ЗЛЫХ УСТРЕМЛЕНИЙ
ЗЛЫЕ РЕКИ ТЕКУТ.
Но неведомо слуху,
Но закрыто от глаз,
Чем грозят эти реки
Всей планете подчас.
Тишина нависает
Напряженной струной.
Все зависит, быть может,
От песчинки одной.
Отчего равновесье
Нарушается вдруг?
Мысли гнева и злобы
Завершают свой круг.
Низвергаются лавой
В неминуемый миг,
Как горящие угли,
На владельцев своих.
Видишь черные волны,
Жалкий остов дворца.
Предисловье потопа
И начало конца.
Но довольно, довольно!
Властной силой своей
Нас торопит мгновенье-
Дальше, дальше!
Быстрей!

(И вот передо мной развернулось гремящее поле ракетодрома.
Здесь все уже было готово для старта. И люди в сверкавших на солнце скафандрах спешили к распахнутым люкам ракеты.
А потом наступило безмолвье.
И из безмолвья выткалось лицо.
Мне лишь глаза запомнились, поскольку одни глаза заполнили лицо.
Они с трудом уже в лицо вмещались. Их властный взгляд- казалось- рассекал без всякого усилия пространство. Звучащий свет нахлынул на меня.
Исчезли расстояние и время.
И мне казалось: это не слова, а это голос самого Безмолвья.)

-Мысль вонзается в небо,
Как космический луч.
И воистину это
Открывающий ключ.
Да замолкнет сомненье,
Что, незримо скользя,
Мысль в звенящем просторе
Растворяется вся.
Но закон сохраненья
Для Вселенной един.
Глухо блещут зарницы
Недоступных глубин.
Вечной памятью ведай,
Что прозрачно светясь,
И зыбка, и подвижна
Сокровенная связь.
Вечной памятью ведай:
Твердь земную и высь
В равновесии держит
Устремленная мысль.
Вечной памятью ведай:
Среди молний и мглы,
Подчинив себе хаос,
МЫСЛЬ СКРЕПЛЯЕТ МИРЫ.
И ЧТОБ ВОЗДУХ БЕССМЕРТЬЯ
ПРОНИЗАЛ БЫТИЕ,
НАСЫЩАЙТЕ ЖЕ СОЛНЦЕМ
И ПРОСТОРОМ ЕЕ.
Ей одной без остатка
Отдавайте себя!..
Атлантидой грядущей
Да не станет Земля!
Через бездну и космос
И века, напрямик,
Направляет сегодня
Жизнь посланцев своих.
С твердой верой, что вестник
От забвенья спасен
Парадоксом пространства
И смещенных времен.
Что вернется на Землю,
В мир, туманный для нас,
За ракетой ракета
В свой назначенный час.
Дабы сбросила тайна
Многозвездный покров.
Дабы истиной стало
Единенье миров.

(И вновь мягкий и плавный толчок покачнул неподвижное небо. Это было, пожалуй, похоже
На пляшущие кинокадры, где-то и дело теряется фокус и размывается изображение.
Но вот обозначилась в дрогнувшем мраке точка света, мерцавшая зыбко в пространстве.
Свет ее становился устойчивым, ровным.
Вот она приняла очертанья ракеты. Вот она накреняясь поплыла над Землею.
Над Европой.
Над морем.
Над степью.
Вот плывет над сибирской тайгою.
Ближе.
Ближе.
Совсем уже близко.
И вдруг — ослепительно- белое пламя!)

Черный дым над тайгою,
Словно атомный гриб,
Вырастает до неба.
Ты погиб! Ты погиб!
Сотрясает просторы
Нарастающий взрыв.
-Только голос мой жив!
Только голос мой жив!
Потому что он должен
Хоть намеком донесть
Из глубин первозданных
К вам идущую весть.
В шуме ветра и веток,
Сквозь туманы и снег,
Грозовые разряды
Непонятных помех.
Воскресает мой голос,
Над планетой звеня:
-Расшифруйте меня!
Расшифруйте меня!
…

Валентин Сидоров. «ГОЛОС В НОЧИ». Москва, журнал «Молодая гвардия», март 1974 года