Белые тоже были в рабстве у черных

Еще до негров и образования США колониальная англосаксонская Америка встречала белых рабов. Благо, в Англии, пережившей как позитивные, так и негативные последствия промышленного переворота, нищих и обездоленных хватало.

Схема была проста: имеется много людей, которым нечего терять. Им обещаются перспективы в колониях — много земли, мало налогов и государства. Нет денег? Не беда, перевоз можно отработать пятилетней службой по контракту. Выбор… да разве он есть у отчаявшегося человека? И очередной бедняк, конечно, соглашается.

Далее его — разумеется, не первым классом, а в духоте, тесноте и антисанитарии — везут через океан. И если «законтрактованный» раб не помирает по дороге, его продают какому-нибудь землевладельцу. А там как повезет — если наш герой умеет что-то полезное, то грядущие пять лет могут пройти вполне сносно. Если нет — привет, грязная работа, скудная кормежка и скотское отношение. Некоторые, отработав, на радостях тут же влезали в долги, и отправлялись в рабство снова.

Конечно, белые рабы потихоньку вытеснялись неграми. «Черное золото» имело свои преимущества — не только лучшее физическое состояние, большая готовность к покорности, как у попавших в совершенно другой мир. Но и, собственно, сама черная кожа. Одно ее наличие усложняло побеги — тут, в отличие от белых, которые бегали массово и с удовольствием, в толпе не затеряешься, отлавливать проще. Да и чернокожий раб не освобождался по истечении контракта. Мало того, потомство негров тоже оставалось хозяину, а это был выгодный бизнес.

Хотя законы, регулирующие белое рабство, оставались в силе еще долго, и подчас выстреливали самым необычным образом. Например, в 1770-е, незадолго до начала Войны за независимость, колонисты с удовольствием применяли эти законы к ненавистным британским гарнизонам.

Так, в Бостоне пойманного на краже могли потребовать заплатить штраф в трехкратном размере украденного. Нет денег — отправляешься в рабство. Однажды одним из таких горе-воров оказался английский солдат. Для британцев факт попадания «красного мундира» в рабство колонистам был бы грандиозным позором, и они даже планировали похищение неумехи и переправку его в Англию. Но дело в последний момент удалось замять, просто выкупив контракт.

Впрочем, даже негров из Африки не сразу додумались делать пожизненными рабами. Некоторые из первых чернокожих, завезенных в американские колонии, тоже были всего лишь «законтрактованными» лицами. Какие-то, освобождаясь, в итоге неплохо устраивались, и… правильно, сами становились рабовладельцами. Причем держали в хозяйстве не только черных, но и законтрактованных белых. Практика эта была в своем роде унизительной, и во второй половине XVII века опомнившиеся колонисты ее запретили. Правда, владеть неграми все еще было можно.

Особенно повысила количество чернокожих рабовладельцев «Луизианская покупка». С одной стороны, в ее результате к Америке добавился еще один рабовладельческий штат. С другой — рабство там было не совсем обычным, так как регулировалось французским кодексом, принятым еще при Людовике XIV. Например, большинству рабов полагалось два выходных в неделю, а еще их надо было нормировано кормить, и нельзя казнить.

И — самое интересное — получившийся в результате совокупления с рабыней мулат считался свободным, как и, сюрприз, его мать. В результате в Луизиане оказалось полно свободных чернокожих, часть из которых работала, поднималась, и заводила рабов. Иногда — как Уильям Эллисон, владевший множеством акров земли и 63 рабами — очень неплохо поднимались.

Получив Луизиану, привыкшие к господству белого человека южане этих рабовладельцев, конечно, пытались законодательно гнуть. Но — в пределах разумного. Ведь в XIX веке на Севере США уже было сильно движение за освобождение рабов, и, надавив на сами принципы рабства у себя на Юге, можно было нечаянно дать аболиционистам новое оружие против себя.

Вообще весь XIX век, вплоть до 1860-х годов, в Америке шла яростная борьба между рабовладельцами и аболиционистами. Отступить по этическим причинам южане просто не могли — вся экономика их региона с выращиванием хлопка была заточена под рабский труд. Север, развивавший промышленность, нуждался в мотивированной, квалифицированной рабочей силе, поэтому от рабства не зависел, и не стеснялся пропагандировать его отмену. Ведь северянам был нужен слабый Юг, поставляющий сырье по дешевке, а не стремящийся втридорога продать его за границу.

США активно расширялись, и между Севером и Югом шли настоящие баталии за то, какими станут новые штаты — рабовладельческими или «свободными». Цена была высока — у кого больше штатов, у того большинство в Сенате. А, значит, влияние на законы — например, о пошлинах на вывоз хлопка. Ее наличие или отсутствие могло сделать из Юга или сильный регион, с которым придется считаться, или марионетку в руках промышленных воротил с Севера.

Последнее могло в перспективе означать отмену рабства. Промышленники были отнюдь не против хлынувших в города свободных негров — это бы понизило расценки на труд рабочих. Юг же, наоборот, стремился защитить статус-кво, и, следовательно, рабство, любой ценой.

В попытках сохранить паритет в Конгрессе и не довести дело до гражданской войны южане разработали план приобретения Кубы — новый рабовладельческий штат должен был укрепить позиции рабства. Проблема была одна — испанцы отказались продавать остров. «Испания скорее предпочтет, чтобы остров затонул в океане, чем продаст его», — писали тогда газеты. Значит, следовало взять Кубу силой.

Правда, противнике в Конгрессе подоплеку желания овладеть Кубой отлично понимали, и согласия на войну не дали. Но южане попробовали провернуть «Техасский сценарий», то есть, отобрать Кубу самостоятельно, силами вооруженных добровольцев. Благо, на их стороне был безбашенный кубинский авантюрист Нарсисо Лопес, имевший свои счеты к испанским властям.

В Америке Лопес навербовал отряд из нескольких сотен человек, и попытался отплыть на Кубу из Нью-Йорка осенью 1849 года. Но был застигнут отрядом американских военных кораблей — северянам обретение Кубы стало бы поперек горла.

Тогда Лопес отправился на Юг, набрал там 600 человек, и отправился к родному острову в мае 1850-го. Он захватил город Карденас и попытался было зажечь пламя антииспанского восстания, но население Кубы эта идея не впечатлила. Дело закончилось ничем, а Лопесу пришлось удирать от испанских военных кораблей.

Вернувшийся в Америку отряд чуть было не отправился за решетку за нарушение нейтралитета и провокацию военных действий, но при активном участии южан добровольцев удалось отмазать. В следующем, 1851 году, Лопес предпринял еще одну попытку, и дело закончилось полным провалом — две сотни трупов, столько же пленных. Самого Лопеса, как и 50 американских добровольцев, казнили, полторы сотни человек отправили в Испанию отбывать сроки.

Южане облизывались на Кубу еще несколько лет. Но в итоге так и не решились не новые экспедиции — уж больно показательным было понесенное от испанцев поражение. Десять лет спустя всем, впрочем, окончательно стало не до того. Противоречия о рабстве зашли так далеко, что началась Гражданская война, стоившая стране от 600 тысяч до миллиона трупов — крупнейшие потери в американской военной истории.