В палате стынет тишина.
Лежу в кровати,
перебираю имена —
кого утратил.
И среди прочих есть одно,
особой касты.
Давно заочно прощено,
и не напрасно.
Ведь человек его носил,
как диадему;
шёл в бой, на подиум и в мир
ломать систему.
Он исчезал, как небосвод
недолгосрочный,
но был причиной несвобод
моих заочно.
Тот след стереть не в силах я
и выжечь образ,
что вызволял меня из ям,
кидая в пропасть.
С кем отстранялись от дилемм,
считали звёзды.
Порой, дурашливо, затем
опять серьёзно.
Чьё имя тихо на устах
живёт ночами,
в которых с чистого листа
начну сначала.
Пусть не осталось ни следа
от звёздной пыли —
из-за неё меня сюда
определили.
Один лишь цоколь от вчера
сгоревшей лампы.
Он как и я теперь без прав,
резьбой зажатый.
В палате тишина и страх,
темно и затхло.
Но, заглушая боль в стихах,
мечта не чахла.