Разбудят ветер две синицы,
закружит майских вишен цвет,
не седины душа боится,
а памяти ушедших лет.
Пух тополей — метелью белой,
пройдём и это, не впервой,
и ляжет то, что отболело,
на зорьке скошенной травой.
Дождь пошумел листвой и выпил
всю синеву одним глотком,
к чему стенания и всхлипы —
кто говорил, что жить легко.
Багряным пламенем тюльпаны
горят у окон поутру…
и живы мы, и не пропали,
и устояли на ветру.
Валерий Мазманян