Простите, фрау, я так неловок. без остановок иду по краю шального лета на вашем платье. и наступаю. куда — не знаю. но с пистолетом. и как заклятье я повторяю: простите, фрау, я так неловок. и ростом длинный. я наследил тут у вас в гостиной кривой дорожкой следов из глины. а на сорочке — губной помадой. простите, фрау, но этой ночью, короткой очень, я в одиночку взял ваш Берлин. легко и сразу. неровным шагом. но я ни разу с пути не сбился. а над рейхстагом ваш флаг смутился. и стал моим. зачем — не знаю.
простите, фрау…
*
ну, давай же… пожалуйста
я хочу узнать, как это у нас бывает
как ты ласкаешь
когда невозможно любишь
меня
как ты снимаешь,
скользнув руками, мою одежду
даря надежду, что это будет
совсем без дна
как ты дрожишь… и дрожь ознобом
взрывает кожу…
и губы — тут же цветом в кровь
как у невольника
как чувствую тебя ещё дороже
в том самом из углов
на треугольнике
чуть ниже трепетного живота
и как я до утра слепым художником
пишу, почти не трогая холста
твои больные сны
в неволе
как ты стремишься в суть
и знаешь путь
к началу преждевременной волны
на жадном вздохе…
и как опять хочу тебя
до боли
протяжным стоном в апострофе…
*
как ранним утром пьем горячий кофе
в кафе на сонном вымокшем Кудамме
и я искусанными в кровь губами
шепчу тебе почти что по слогам
как на кресте
я не отдам тебя, я не отдам
мы будем вместе
и спрашиваю у тебя — ты тоже хочешь?
но ты молчишь, разлив на скатерть кофе
лишь руки опускаются бессильно
совсем как ночью
и небо над твоим Берлином
становится ванильным.
очень.