Эмира (принцесса) Амаль эль-Атраш, более известная под именем Асмахан, наследница самого знатного друзского рода, неотразимая красавица, тайный агент, работавший на британцев, «Свободную Францию» и нацистов, египетская кинозвезда и знаменитая певица до сего дня будоражит воображение арабского мира. Ее композиции и сейчас, спустя много лет после загадочной гибели, находятся в первой десятке арабских топов.
Амаль, внучка легендарного Султана эль-Атраша — предводителя Сирийского восстания против французов, родилась в ноябре 1918 года. Ее отец, Фахд эль-Атраш, служивший губернатором Демирчи, бежал вместе с беременной женой из Турции, опасаясь мести противников Оттоманской империи. По другой версии, накануне краха империи он совершил некие «должностные преступления» и опасался наказания за них. Характер «преступлений» неизвестен и по сей день. Амаль родилась на борту корабля, следовавшего из Измира в Бейрут. «Амаль» означает «надежды» — она их более чем оправдала. До самой своей смерти Амаль ужасно боялась воды.
Раннее детство Амаль провела в Джабаль аль-Друз, но во время восстания против французов семья была вынуждена бежать сначала в Бейрут, потом в Хайфу, затем в Каир. В 1923 г. родители расстались, и Фахд умер через два года.
В Каире семье пришлось нелегко: по некоторым сведениям, матери, Алии, пришлось шить и стирать для того, чтобы оплачивать образование детей во французской католической школе (по другим сведениям, она развлекала своим пением частные вечеринки).
Музыкальные таланты старшего брата Амаль, Фарида, привлекли внимание знаменитого египетского композитора Дауда Хусни. Хусни однажды услышал пение маленькой Амаль и был сразу очарован ее голосом. Он рассказал ей о том, что у него была маленькая красивая и талантливая ученица по имени Асмахан — но она умерла. Он попросил разрешения быть спонсором и учителем Амаль и называть ее Асмахан. Так родился творческий псевдоним, под которым друзская принцесса прославилась на весь арабский мир.
Фарид и Амаль выступали вместе, завоевав немалую популярность. В одном из музыкальных обзоров того времени писали: «У Асмахан — сильный и яркий голос взрослой леди, несмотря на то, что ей всего шестнадцать». Существует, однако, версия того, что Асмахан уже не была столь молода. Она и Фарид якобы подделали собственные документы с тем, чтобы казаться значительно моложе, чем были на самом деле. Это должно было придать их успеху ауру дополнительной сенсационности. Согласно этой версии, Амаль родилась в не 1918, а в 1912 году.
В 1933 Амаль вышла замуж за своего двоюродного брата, Хасана, занимавшего высокий правительственный пост в Джабаль ад-Друз (позднее Хасан был губернатором, а после войны возглавил друзское восстание 1947 года и сыграл значительную роль в заговоре против военного диктатора Сирии полковника аш-Шишакли). Хасан в нее безумно влюбился, и перед замужеством она поставила несколько условий: она наотрез отказалась носить чадру, она соглашалась жить только в Дамаске, а не в друзских горах, при условии, что на зиму ее будут отпускать в Каир. Образ жизни Амаль вызывал осуждение в консервативных кругах: Она много пила (ее любимым напитком был коктейль из виски с шампанским) и любила азартные игры. Брак продлился шесть лет и Амаль родила девочку, которую назвали Камилиа. В 1940 г. Амаль настояла на разводе и вернулась в Каир.
В Каире Амаль, уже обладавшая популярностью поп-дивы, познакомилась с самым значительным египетским композитором того времени, Мухаммедом Абдель-Вахабом. Он как раз искал певицу для своей новой оперетты, «Магнун Лайла» (Одурманенный Лайлой). Именно после участия в этом проекте у Асмахан появился новый, культовый статус, которому суждено было стать вечным. Тогда же Фарид и Асмахан снялись в первом фильме «Интисар-аш-Шабаб» (Триумф Юности), несколько песен из которого стали хитами. Асмахан сразу же предложили роль в следующем фильме, но принцесса отказалась — она с головой окунулась в мир смертельно опасных политических интриг и тайной битвы шпионских агентств союзников и нацистов.
Руководство Британской империи, на протяжении года в одиночестве противостоявшей странам «оси», испытывало самые серьезные опасения в связи с планами Германии в Восточном Средиземноморье. Никто не мог сказать точно, но накануне операции «Барбаросса» немцы могли предпринять попытку прорыва к Суэцкому каналу из контролируемых правительством Виши Ливана и Сирии. Одновременно, ситуация в Ираке после путча Рашида Али оставалась неясной — британские дипломаты в Багдаде сидели в осаде. Черчилль имел все основания опасаться того, что французская администрация Сирии поддастся давлению Гитлера и предоставит в его распоряжение сирийские аэродромы, а также может прийти на помощь иракским союзникам нацистов.
Страхи британцев подтверждались данными разведки: 7 мая 1941 стало известно, что французский верховный комиссар и командующий в Сирии, Анри Денц, разрешил транзит немецких войск на пути к Суэцкому каналу. На протяжении мая появились сообщения о том, что в сирийских деревнях разбрасывают памфлеты, готовящие население к проходу немцев. Одновременно стало известно, что на сирийские аэродромы перебрасывают немецкое горючее, самолеты и персонал в гражданской одежде.
Британцам, несмотря на их сильнейшее нежелание, пришлось воспользоваться помощью Свободной Франции и генерала де Голля. Англичане, чьи силы были скованы по всему миру, а резервов фактически не осталось, полагали, что достаточно будет пообещать Сирии долгожданную независимость и ввести в страну символический контингент для того, чтобы расстроить планы германцев. Де Голль и назначенный им командующий сил Свободной Франции в Леванте генерал Жорж Катру заботились о послевоенном сохранении французской империи и подобных обещаний давать не желали. Де Голль и Катру указывали на «историческую миссию» Франции по защите христиан Сирии и Ливана, а также других религиозных меньшинств. Они боялись того, что Франция, свободная или вишистская, потеряв престиж в Сирии, поддавшись британскому давлению, потеряет и свои колониальные владения — не только в Леванте, но и в Северной Африке и Юго-Восточной Азии.
В обстановке постоянных склок и взаимных подозрений была разработана «Операция «Экспортер» по оккупации Ливан и Сирии. Британцы, наскребя непонятно откуда резервы, намеревались тремя колоннами двинуться от Иерусалима на север (австралийская бригада, индийский дивизион, подразделение коммандос с Кипра, моторизованные бригады из восточного Ирака). По дороге к ним должны были присоединиться индийская дивизия и арабский легион Джона Глабба, который с этой целью двигался с востока, с Трансиордании. Де Голль обещал, что многие дислоцированные в Сирии французские подразделения немедленно перейдут на сторону союзников: речь шла, прежде всего, о черкесской кавалерии генерала Колле. Свободную Францию представляли марокканские сипахи, Иностранный Легион и сенегальская пехота.
Именно на этом этапе подготовки рискованного вторжения в Сирию, в мае 1941 года, британская военная разведка завербовала Асмахан. Друзы всегда были известны своими симпатиями к британцам. Освободившись от французов, они надеялись войти в состав монархической Трансиордании в качестве автономной области. Друзы, однако, считали, что «британцы уже и раньше давали фальшивые обещания». Над друзами надо было работать. Работа была поручена Асмахан.
Друзы должны были помочь союзникам войти в Сирию, и, если вишисты попытаются послать подкрепления через Джабаль ад-Друз, подкрепления эти не пропустить. Задачей Асмахан было убедить — взятками, обещаниями, чем угодно — видных друзских и сирийских политиков в выгоде перехода на сторону союзников. В случае ее бывшего супруга, Хасана эль-Атраша, речь шла о повторном замужестве. Хасан согласился помогать союзникам только в том случае, если Асмахан снова станет его женой. Она согласилась. Сама по себе эта ситуация — экстраординарна — друзские законы напрямую запрещают повторный брак разведенных. Более того, разведенные вообще не должны видеть друг друга до конца своей жизни.
Британцам и де Голлю удалось набрать для вторжения в Сирию 20 тысяч человек. Британцами командовал генерал Генри Вильсон. Ему удалось занять и удержать плацдарм до прибытия подразделений Свободной Франции. Генерал Катру издал декларацию, в которой говорилось: «Обитатели Ливана и Сирии! Пробил великий час вашей истории! Франция провозглашает вас независимыми гласом своих сынов, бьющихся за свободу всего мира!» «Независимость», однако, не оказалось финальной — по крайней мере для тех, кто потрудился прочитать декларацию до конца: «Ваш независимый и суверенный статус будет подтвержден специальным договором, который определит наши взаимные отношения, ибо мы не можем допустить, чтобы наши вековые интересы в Леванте внезапно оказались переданы врагу».
Союзникам, не без помощи друзов, удалось выбить вишистов из Сирии и Ливана. Асмахан остановилась в отеле Orient Palace в Дамаске, но, получив намек о том, что ее собираются убить про-вишистские друзы, ночью на коне, бросив багаж, бежала в Палестину. Лицо эмиры было покрыто черным мэйк-апом, на ней был мужской костюм — она играла роль «раба» друзского эмира Фаура.
Асмахан вернулась в Дамаск с генералом де Голлем. Она и Хасан ехали в следующей за генералом машине во время парада, посвященного «освобождению». Хасан за свои труды был вознагражден — он стал военным министром в правительстве Сирии. Де Голль лично благодарил эмиру.
Повторная свадьба Асмахан и Хасана эль-Атраша состоялась 10 июля в Джабаль ад-Друз. Свадьбу посетили множество союзных знаменитостей и сановников, во главе с генералом Катру. Британский генерал Спирс, знавший Хасана, так описывал несчастного мужа великой певицы: «Он был маленький пухленький человек, совершенно не похожий на своих друзских родственников и телохранителей, которые выглядели настоящими разбойниками и головорезами, обвешанными со всех сторон своими длиннющими ножами». До прибытия эмиры Хасан был женат на другой друзской женщине, с которой он немедленно развелся ради Асмахан.
В Бейруте Асмахан, с ее пением, непобедимым шиком, неудержимым либидо очаровала генералов Британской Империи и Свободной Франции, играла на их противоречиях и получала деньги ото всех. Согласно ничем не подтвержденной легенде, за успешную миссию в Джабаль аль-Друз она получила только от британцев огромную по тем временам сумму — 40 тысяч фунтов. Личный посланник Черчилля, генерал Луи Спирс, был настолько потрясен этой женщиной, что вспоминал: «Она всегда была и останется самой прекрасной женщиной из всех, которых я повстречал. Ее зеленые глаза были огромны, как море, которое вам нужно пересечь на пути в Парадиз. Она приводила в смущение и замешательство британских офицеров со скоростью и аккуратностью пулемета». Злые языки говорили про нее так: «Если вам посчастливилось стать ее любовником, в будуаре Асмахан вам никогда не грозит одиночество — под кроватью можно было обнаружить одного британского генерала, на кровати — другого, ну, а на люстре будет болтаться посланник Спирс».
Асмахан была разгневана тем, что союзники нарушили свои обещания о немедленном предоставлении независимости арабам. Она украла военные секреты у своего любовника — британского офицера, и попыталась продать их германцам, а именно немецкому послу в Стамбуле фон Папену. Ее остановили на границе. Британский офицер, задержавший ее, был покусан. Свободная Франция перестала платить ей жалованье, и эмира перебралась в Иерусалим, где веселилась в легендарном отеле Кинг Дэвид. Она пила ночи напролет, соблазняла арабских вельмож, еще больше — британских офицеров (а также их жен), и, в конце концов, принца Хана Али. Британские дамы ее ненавидели и называли не иначе, как «Принцесса Трэш». Она шокировала высшее общество, расстреляв из револьвера собственное изображение во время премьера «Триумфа Юности» в Иерусалиме.
Клан эль-Атраш отрицает слухи о том, что Асмахан стала двойным агентом, но не отрицает нужды в деньгах. Абдулла эль-Атраш пишет: «Асмахан была в зените своей славы, она дергала за веревочки сирийской игры, управляла генералами и министрами, ставила то на британцев, то на французов. Но с того момента, как ситуация в Леванте стабилизировалась, она более была не в состоянии получать фонды ни от тех, ни от других. Она поддержала французов, которые давали ей необходимый престиж, но не давали необходимых денег».
В Ливане и Сирии активно действовали несколько германских агентов — Рудольф Розер и Ролан Эйландер в Бейруте, Паула Кох — в Алеппо. Многие агенты бежали после вторжения союзников в Турцию. Турция же провела на своей территории осенью 1941 года конференцию арабских националистов. Большинство националистов были настроены про-германски.
По одной из версий, Асмахан обдурил некий американский шпион, работавший под журналистским прикрытием. «Мистер Форд» якобы сумел убедить принцессу в том, что немцы смогут помочь друзскому делу, для чего она и села в поезд, Алеппо-Стамбул «с целью увидеть этого германского посла фон Бабена (!)».
Есть еще более невинная версия событий, рассказанная ее сводным братом Муниром. Она якобы познакомилась в Савфар (Ливан) с турецким министром и его супругой. Турки пригласили Асмахан на некую выставку, и та с радостью согласилась. Британцы, однако, в последний момент не допустили выезда своего шпионского сокровища.
Посланник Спирс так описывает инцидент: «Мы получили информацию о том, что эмира направляется в Турцию. У меня не было никаких сомнений в том, что она намерена рассказать, вернее, продать всё, что она знает, а она знала достаточно много важных секретов, германцам. Я сказал нашим шпионам, что они ни в коем случае не должны допустить ее поездки в Турцию».
В любом случае, все отчеты (включая те, что описывают задержание Асмахан на турецкой границе «двумя новозеландскими гигантами» и последующую дикую сцену в кабинете Спирса, в ходе которой эмира вела себя «как разъяренная кошка») соглашаются с тем, что некоторое время после инцидента принцесса провела в Бейруте, под домашним арестом.
В этот период она снова начала мечтать о возвращении к карьере певицы. Окружающее отмечали ее все более буйное поведение и то, что она стала еще больше пить. Надежды ее и Хасана на рождение еще одного ребенка не оправдались. В 1942 г. Хасан съездил в Каир и забрал Камилию из семьи матери Асмахан.
Эмира была своим худшим врагом — она выкинула из лучшего номера отеля египетскую королеву-мать Назли — и это тогда, когда у нее был роман с королевским гофмейстером. Битва с египетской танцовщицей за мужчину закончилась взаимным ритуальным уничтожением одежд оппонента. Асмахан благосклонно относилась к сионизму — он принес с собой прогресс в мире моды. Она говорила: «Слава Аллаху, что понаехали эти венские меховщики — наконец-то в Иерусалиме можно купить достойное пальто».
После года, проведенного в Иерусалиме, она вернулась в Египет. Предварительно ей пришлось выйти замуж за египетского плейбоя. Египетские власти, подозревавшие ее в связях с нацистской разведкой, не хотели восстанавливать ее гражданство. Она начала сниматься в фильме с примечательным названием «Любовь и Месть».
Асмахан погибла в результате мистической автомобильной аварии в 1944 г. Машина, в которой она ехала вместе с подругой, упала в Нил. Эмира и подруга утонули, но шофер каким-то образом остался жив. Ее кончина породила бесконечное количество конспиративных теорий: Асмахан убили агенты MI6, агенты гестапо, король Фарук (которого она отвергла), ее соперница Умм Культхум. Несмотря на совершенно необразцовую для арабской женщины биографию, Асмахан продолжает оставаться одной из самых любимых и почитаемых певиц. Если ее брата Фарида называют «Синатрой арабского мира», она, несомненно, заслужила титул Мэрлин Монро.