Опять ты злишься на нее. От разговоров нету толка.
На кухню спать уйдешь, где ноги не вмещаются на койку.
Дремать начнёшь и вдруг увидишь мир бы стал другим насколько,
Если бы был, как наш, но вот без женщин только!
В том мире больше нет уюта и приятных мелочей,
Нет звона каблучков, заманчивого, колкого…
И сиротливо брошен в стол второй комплект ключей,
В машине, где ручник не заблестит ее заколка.
Не засоряется в озябшей ванне волосами слив,
И грустно опустела без косметики над раковиной полка,
Вечер подует сквозняком, горшок с цветком на пол свалив,
Царапнет грусть по сердцу острым краешком осколка.
Нет запахов духов, который страстью растекался по крови, пьяня…
Нет ревности и идиотских подозрений, хоть никто из вас не изменял.
Нет губ, таких чертовски нежных и родных,
Нет на подушке запаха волос, нет долгожданных выходных…
Букет, увидев на витрине, представляешь, как, обрадуясь ему, тебя обнимет,
Нежно-нежно прошептав у уха сладкое «люблю» с тебя, целуя, свитер снимет…
А утро без ее объятий так же мрачно, Как шкаф осиротевший без ее парада платьев.
Навязчивая мысль о ней никак не хочет уходить,
Но нет возможности что-либо изменить!
От отчачнья только готов ты будешь взвыть,
Вдруг просыпаешься, она спит рядом…
Ты на руках ее несешь в кровать, боясь будить.
Для счастья есть она, а больше ничего не надо.