Общага. Девятый этаж. Крыша.
Я сжимаю металл перил.
Старый район, здесь нельзя выше.
Желтеет тускло ряд фонарей.
Ночь бьет наотмашь порывом ветра.
Кажется, нас посетил Борей.
Асфальт корявый и грязно-серый.
Слишком жестко на нем лежать.
А дома мама жует таблетки
и ровно в десять ложится спать.
Шоссе под домом шумит протяжно.
А люди едут и едут прочь.
Меня — о чудо — опять не любят!
А я — вот дьявол — сестра и дочь!
… показать весь текст …

Платье белое, руки черные
и душевная грязно-розовость
Где же ты, моя вольная,
распустила вновь русы волосы?

И движением дикой ласточки
от толпы, от сумы ты спряталась
На моей цветной фотокарточке
с полароида. С полувзглядами.

Бережёное, что нашел в тебе,
полуфразами обрамляется.
Знаешь, бусинка, вопреки судьбе,
не ждать тебя не получается

Мысли

Дорогой далёкой заснеженной нежными зимними звёздами
Тянутся стройным гуськом взъерошенных мыслей ряды бесконечости.
Неужто ко мне в этот сумрачный, богом оставленный вечер
Стаи отшельников мчатся развеять тоску от дыхания вечности?

Мысли гурьбою с мороза без стука врываются в облачный домик,
Холодом шпаря уставший и дремлющий в мраке сомнений растерянный ум:
В зимующем городе N, в крохотном-крохотном домике брошенный столик Занят сегодня беспечно ревущими и неусмиримыми спорами явленных дум.

Мысли с глазами кошачьими смотрят и располагаются, скалясь радушно;
Тепла и заботы, участия требуя безоговорочно, но не давая того же взамен. Мне остаётся лишь слушать, судить перепалки, следить за процессом послушно — В этот богом оставленный вечер так трудно сносить молчаливость и холодность стен.